Я тоже прищурилась после его слов, только совсем не весело, а с трудом подавляя желание чем-нибудь в него кинуть.
— Ты сам предложил тебя ударить, — напомнила я раздраженно, — кто ещё из нас порочный?
Понял ли он что-то? Даже если и да, то не подал вида, а продолжил сиять широченной белозубой улыбкой.
— Ты зря пришёл, — добавила я деланно спокойно, — я никому ничего не собираюсь рассказывать, вы с братиком можете не волноваться. И необязательно радовать меня своими визитами.
В последней фразе был явный намёк, который парень без труда проигнорировал. Улыбка его стала более сдержанной, но всё такой же довольной и весёлой.
— А может, — ехидно начал он, коварно улыбаясь, затем выдержал драматическую паузу, подался вперёд, заставляя меня невольно прислушиваться, и заговорщически прошептал, — мне нравится следить за тобой.
Не знаю, к чему бы всё это безумие привело, если бы вдруг не раздался негромкий ритмичный стук в мою входную дверь. Осторожный, но решительный и настойчивый.
— Кажись, пора валить, — быстренько поднялся на ноги Дарак и ткнул в меня пальцем, — если ты кому-нибудь о чём-нибудь пробалтаешься…
— Вали уже, — мрачно велела я ему, поднимаясь и уходя прочь из кухни.
Кто бы не стоял за моей дверью, я уже была ему невероятно благодарна за одно только появление.
Однако о собственном порыве благодарности пришлось всерьёз задуматься, когда я только-только открыла дверь, а в неё тут же залетела, подозрительно оглядываясь, рыжеволосая девушка в бело-золотом платье.
Плавно отстранив меня вглубь моей же гостиной, она самолично закрыла дверь, отрезая нас от пустого коридора, и только после этого облегченно выдохнула, заметно расслабившись.
Я помнила её с пленера в саду. Это именно она взялась разрисовывать полотно узорами, усевшись на траву. Обладательница светло-голубых глаз, россыпи веснушек на чуть вздёрнутом детском носике, розовых пухленьких губ, убранных в высокий хвост вьющихся золотисто-рыжих волос.
Ей хватило всего секунды, чтобы из вежливо-отстранённой леди с внимательным взглядом, отличными манерами и не вызывающей подозрений внешностью превратиться в воплощение неприкрытого ехидства и задора. Каждая клеточка её тела будто ожила и вдруг стала насмехаться над окружающим миром. Осанка стала не такой прямой, но естественной, из взгляда пропала осторожность, сменившись врожденным ехидством с изрядной долей внимательности. Ироничная полуулыбка заиграла на губах.
— Привет, — весело поздоровалась она.
Очень весело, а улыбка её стала шире и искреннее.
— Привет, — осторожно отозвалась я, чуть нахмурившись.