Под его пристальным взглядом мне становится неловко, но нежность с которой он касается мягких полушарий, с каким жаром целует возбужденные пики, сморщенные от желания в темные ягодки, согревает, распаляет, раскаляет.
Между ног сразу становится мокро, влажно, скользко. Я ерзаю, пытаясь ослабить давление грубой джинсовой ткани и прижимающегося к сокровенному любовника, непроизвольно сконцентрированного на сосредоточии моих стремлений. И эти простые, обыденные движения лишь доказывают мне то, что для того, чтобы кончить достаточно правильных поцелуев.
Я бьюсь пойманной в силки птицей, теряясь в пространстве и времени, а маг сцеловывает мои крики, с наслаждением пьет мой экстаз, как путник в пустыне, погибающий от жажды.
Артур дожидается того, когда я возвращаюсь в реальность, уверенно расстегивает жесткую петлю джинсовой ткани, спускает брюки с трусиками и приникает губами к влажной сердцевине.
Он ласкает меня так долго и с таким тщанием, что перед глазами гибнут вселенные и образуются сверхновые.
Мои ноги уже давно на его плечах, я выгибаюсь, разметав кухонные полотенца и что-то еще, его пальцы до синяков сжимают мои ягодицы, не давая мне вырваться. Я в плену, и я прошу пощады.
Движения языка, губ, пальцев, так синхронизированы и настроены на мой экстаз, что останавливается он лишь тогда, когда я применяю магию.
Я так сильно хочу его в себе, что поднимаю нас в воздух, и понимаю это только когда открыв глаза вижу перед собой немного шершавый, бежевый потолок. Все вокруг, от тарелок до стульев парит, словно в космической невесомости, и я ничего не могу сделать, чтобы они вернулись на свои места.
Артур щелкает пальцами, опуская нас на бренную землю.
— Ты и так можешь? — смеюсь я.
— Я много что могу, облачко, — шепчет мне в губы инквизитор.
А потом на нас падает тарелка с ароматным крем-супом.
Посыпались хрустящие, аппетитные, даже на вид, вкусные сухарики. А затем шмякнулись о пол один за одним бокалы с вином, столовые приборы и взмывшая к потолку мебель.
Я не смогла сдержаться и хохотала так, что из глаз брызнули слезы, а щеки, казалось, треснут от напряжения. Даже спустя несколько минут не могла остановиться, я так не смеялась с тех самых пор, когда решила удивить маму и к её приходу приготовить борщ.
Поскольку я была тем еще кулинаром, каждый свой шаг я фотографировала и отправляла Каринке для того, чтобы она могла оценить и дать в случае чего совет. И вот когда наконец, густой, наваристый, ароматный, посыпанный чесночком и зеленушкой, сложносочиненный суп настаивался на плите, я решила сделать итоговую фотку шедевра и простимулировать маму, чтобы та быстрее шла домой.