— Ты на них обижена? — спросил лакающий сливки ушастик.
— Я слишком взрослая, чтобы обижаться на слова, не предназначенные для моих ушей, но… — подняла я кверху указательный палец, когда лис оторвался от блюдца и посмотрел на меня с изумлением, — но… - продолжила я, — у меня, как и у окружающих меня мужчин, есть определенные сомнения по поводу случайности наших, нет не встреч, тут я за себя отвечаю. А вот то, что они так настойчиво это знакомство продолжили, внушает мне определенные опасения.
— Не преуменьшай своей заслуги, ты красива, умна… — начал пение дифирамб Феня.
— И я последняя представительница клана, единственного в своем роде.
— Ну да.
— Ты же понимаешь, что ты не сможешь воздерживаться? Ты ведьма — блуд ваша даже не вторая, первая натура. Прости, но даже мне не просто находиться с тобой, такую сексуальную энергию ты аккумулируешь сейчас, а я, между прочим, лис.
Я потрепала торчащие ушки и прислушалась к себе, уже несколько минут в солнечном сплетении было странное ощущение предвкушения. Повинуясь предчувствию, я убрала тарелки в раковину и вышла в ночной сад.
Туман серебрился, лунные блики играли в прятки с тенями, хоровод крошечных софитов освещал дорожу присыпанную розовым кварцем до самых кованных ворот.
— Я не собираюсь воздерживаться, Феня. Но ограниченность удовольствия только увеличивает его ценность, — ответила я на заданный ранее вопрос, и смело шагнула вперед, встречая страстный взгляд мужчины, ожидающего меня за витыми створками.
*Таксидермист — человек, чья профессия состоит в изготовлении чучел животных.
Глава 14.
Люблю смотреть на человека, которому приятно.
При моем приближении, как будто прочитав мысли, ворота распахнулись.
В несколько уверенных шагов инквизитор подошел и сжал меня в своих объятиях, крепко, как будто нашёл то, что давным-давно потерял.
— Ты нужна мне, — прорычал Илья и грубо притянул меня к себе, его губы не были нежными, сминая мой рот, доминируя, царя, властвуя. Поцеловав его в ответ, я почувствовала, как его язык пленяет мой.
Сильные руки ласкали, сжимали, бессовестно шарили по телу, лишая разума и разжигая тлеющее до сих пор углями пламя в стихийный пожар. Тёмный накрыл моей ладонью свой член и глухо застонав мне в ухо, сжал пальцами каменную эрекцию.
Ого, — подумалось мне, — огогого.
Я сжала его, ощущая тяжелую плоть и почувствовала себя во истину всесильной. Дальше даже простейшие мысли были напрочь вытеснены из головы.
Я не успела заметить, что там с воротами, как Илья подхватил меня на руки и сжимая так сильно, что затрещали кости, стремительно двинулся к особняку. Каждый шаг сопровождался всё более откровенными ласками, которые срывали покровы приличий и пьянили сознание.