– Придурок! – Феликс встрянул укушенной рукой и швырнул нож на диван. – Пусть вон она с тобой возится, – он кивнул на меня. – Надоел.
Он ушел на кухню, хлопнув дверью.
– Сам придурок, – зарычал вслед Эмиль, неловко поднялся и подобрал инструменты. – Пойдем, Яна, поможешь.
В ванной он отдал мне пинцет и встал с ножом перед зеркалом, примеряясь к соседнему пулевому. Он щурился и мазал мимо раны, справится ли вообще?..
– Ты сможешь сам? – я села на бортик ванны, рассматривая красноватый кафель после неудачной уборки.
– Конечно, смогу. Тянуть нет времени.
О времени Эмиль говорил будто убеждал себя, настраиваясь на нужный лад. Неуклюже сжал нож, пытаясь сделать хват увереннее, и резко вдавил острие в рану. Я отвела глаза и теперь рассматривала ванну.
Штора, грудой валявшаяся на дне, тоже вызывала вопросы. Ее притащил Эмиль, но зачем?
– Дай пинцет! – сдавленно попросил он.
Я протянула не глядя и через минуту услышала, как пуля звонко упала в раковину. Еще минут пять и за ней отправилась вторая.
Эмиль стоял, опираясь на фаянсовый край и слепо смотрел в слив. Потом закрыл глаза, отдыхая от боли. Из-под век все еще текли слезы. Ему должно быть больно от света, но я не помнила, есть ли у меня солнцезащитные очки… Я выбросила всё: одежду, все его вещи, и сейчас жалела об этом.
Мне так стало его жаль, что я протянула руку и коснулась спины.
– Убери,– зарычал Эмиль. – Без тебя хреново.
Я снова обхватила пальцами бортики ванны. Понимаю, он психует от боли, но меня это задело… Горечь и обида – верные спутники жизни с Эмилем.
– Расскажи, что случилось. Я ведь тебя покормила.
Какое-то время он молчал, словно размышлял, стоит ли мой поступок откровенности.
– В городе пожиратель, – вдруг сказал он. – Это другой вид, ты о них не знаешь. Я нарвался на него, когда поехал за тобой к Андрею. И безумно рад, что ты не пострадала.
– Я тоже рада, что ты жив… – мой циничный вопрос застрял в горле, но я продолжила. – Только как, Эмиль? Ты весь… У тебя столько ранений.
– Сам не знаю, – признался он. – Должен был сдохнуть. Я когда сумел вырваться, еще был в сознании. По дороге позвонил Феликсу, а потом, как в тумане. Сам не знаю, как дошел. Спасибо, Яна… Я тебе благодарен.
Эмиль смотрел на меня, но насквозь. Почти слепой, он не видел выражения моего лица.
– Ты мог меня убить, – пробормотала я. – Когда я тебя нашла, ты был невменяемым.
– Не мог, – отрезал он, медленно выпрямился и включил душ. – Я ведь не напал, правильно?
Я покачала головой, пробуя воду ладонью – холодная, и отрегулировала до приятного теплого ощущения.