– Яна, я шел домой. Я ведь здесь жил. Жил с тобой. В каком бы состоянии я ни был, я всегда инстинктивно узнаю жену. Ты для меня своя.
– Эмиль, ты умирал… Человек для вампира просто еда.
– Я полукровка, – напомнил он. – Я бы тебя не тронул.
По шум бегущей воды Эмиль начал сдирать с себя остатки рубашки, но сломанные ребра лишают свободы действий. Он остановился отдышаться и переждать боль. Я уже догадалась, кто будет его мыть: сам он помыться не сможет.
– Расскажи, кто он такой, – я встала, помогла ему вылезти из рукавов и подождала, пока Эмиль расстегнет ремень.
Уже не смущало, что он делает это при мне – мы были любовниками, ну и что? У меня появилось ощущение, что я помогаю раздеться боевому товарищу, члену семьи, кому угодно, но не тому, с кем буду спать.
Только он пока об этом не знает.
– Тварь он, – огрызнулся Эмиль. – Встречаются редко, всегда по одному, но убивают нас, если видят. Я подозревал. Когда со вторым убийством звонили, предположил, что это один из них. Тебе решил не говорить. Город и так трясет.
– Ты мне не доверяешь? – нахмурилась я.
– Тебе да, а Андрею нет. Ты бы ему рассказала, я прав?
Эмиль уставился на меня, расстегивая брюки. Если бы он с самого начала предполагал, что убийца – вид вампира, про который я не знаю, то… Вынуждена признать, что да. За подробностями я бы пошла к Андрею.
– Теперь ясно, почему все так нервничали, – я все-таки отвела глаза, когда он разделся полностью.
Пока Эмиль не влез в ванну, я рассматривала потолок, затем подобрала смеситель и отрегулировала напор. Начала с головы, осторожничая с ранами. Вода размывала светлые пряди на макушке и красная, стекала по лицу.
Эмиль улыбнулся – ему нравилось, что я с ним вожусь. Смываю кровь, как положено супруге. Наверное, считает, что оказал мне честь, когда пришел ко мне, вот я и размякла.
Но с ним всегда так было: Эмиль возвращается, когда припрет. Однажды он сказал, что я все ему прощаю. Сейчас от этого стало так горько и больно, что захотелось отвесить ему еще одну пощечину – потому что он прав. Черт возьми, прав…
Где он был эти три месяца? У кого коротал ночи?
Его легко любить, когда он щедрый и добрый. А с простреленной головой и в ломке он никому не нужен кроме меня. Ни своим женщинам, ни сторонникам, ни брату.
Я ему то жена, то нет. Он считает, можно брать на стороне что хочется, давать обещания и забирать их обратно. Сначала он ходит по бабам, срывает злость, а умирая, ползет ко мне.
Сколько он причинил мне страданий... Какого хрена я с ним вожусь?
Рука дрогнула и струя ударила прямо в рану. В ту же секунду Эмиль отбил мою руку в сторону, да так, что онемело запястье, а меня саму облило с ног до головы. Я чуть не поскользнулась, резко дернула шеей, и место укуса будто пронзило раскаленным штырем.