Раз за разом он повторяет мои же слова, сказанные ему два года назад.
— Ну же, — он встряхивает меня еще раз, и я морщусь, чувствуя, как его пальцы больно впиваются в нежную кожу моих рук. — Давай, скажи, что деньги не главное! Что нужно жить так, как ты хочешь… — Макс сдавливает мои плечи все сильнее и на глаза наворачиваются слезы.
— Мне больно! — мне кажется, что я кричу, на самом же деле издаю легкий всхлип.
Лицо Максима меняется, он убирает руки, и я слегка пошатываюсь. Опасливо обхожу его стороной и отхожу на пару шагов.
— Прости, — я не жду его извинений, но он их произносит, а я лишь слабо киваю.
По щекам стекает пара одиноких слезинок, и я тут же смахиваю их. Перевожу взгляд на Максима и замечаю в его глазах налет боли.
— Ты прав. Деньги важнее, — нахожу в себе силы сказать то, что поняла за последние два года.
Разворачиваюсь и толкаю дверь подъезда. Захлопываю ее за собой и медленно спускаюсь по стенке справа. Слезы застилают глаза, и я только успеваю их смахивать. Я окунаюсь в воспоминания, поэтому не сразу чувствую, как меня поднимают сильные мужские руки и прижимают к себе.
Максим…
Я хватаюсь за его плечи, прижимаюсь к нему всем телом и зарываюсь лицом в кофту, оставляя на ней влажные следы.
Максим
Я не могу уехать…
Знаю, что должен сесть в машину и умчаться отсюда.
А еще не идти на поводу у Вадима, который почему-то решил, что я буду марионеткой вместе с его кроткой невестой.
Черт!
Я знаю, что сделал ей больно. Не сдержался и сжал хрупкие плечи сильнее, чем должен был. И меня это бесит. Я понимаю, что не должен был.
Она не моя.
Больше нет.
Но я все равно иду за ней. Открываю двери лифта и хочу извиниться за то, что сделал больно и за все, что сказал, не подумав.
Вхожу и на мгновение столбенею. Яна сидит у стены на корточках, склонив голову к коленям, и плачет. По щекам текут слезы, которые она тут же смахивает руками.
И я не могу сдержаться.
Подхожу к ней, аккуратно беру ее за плечи и поднимаю, прижимая к себе. Чувствую себя мудаком.
И что-то внутри щелкает. Мне кажется, что все совсем не так, как я думаю. А еще меня волнует вопрос, который я так и не задал.
Что она делала в онкоцентре? К кому приходила?
— Тише… — легонько провожу по ее волосам, пытаясь успокоить.
Яна всхлипывает и с силой сжимает мою майку в кулак, не желая отпускать.
— Яяянаа, — протягиваю, пытаясь отстранить ее от себя, но она только прочнее прижимается и тянет меня на себя.
— Нет, пожалуйста, — говорит сквозь всхлипы, и я чувствую себя еще большим мудаком.
— Прости меня, — выдаю и обхватываю ее за плечи. — Прости за то, что накричал на тебя.