— Заходите, Дмитрий Александрович готов вас принять.
Ну что ж, Дмитрий Александрович, надеюсь у нас все получится. По крайней мере, мне бы очень этого хотелось, и торжественно обещаю, что буду стараться и работать.
Захожу в огромный кабинет, и пораженно выдыхаю. Невероятно гармоничный интерьер. Огромное окно в пол, отсутствие лишней мебели, темный ламинат. Все выдержано в строгом стиле. Несмотря на то, что основная гамма — темно-серый и коричневый, помещение не выглядит темным и тяжелым. Здесь по-своему уютно.
Беру себя в руки и не смотря на мужчину произношу:
— Доброе утро, Дмитрий Александрович. Прошу прощение за опоздание. Я…, - решаюсь взглянуть на того, кто сидит за столом и замолкаю. Не веря своим глазам, смотрю на мужчину и не могу ничего сказать.
Почему я попала в такую вселенскую задницу? Задницу размером с самый большой дирижабль! Что, уважаемая вселенная, больше некого подкинуть в этом мире?! Я что, в прошлой жизни душила котят?! Почему моим предполагаемым начальником и рекрутером по совместительству оказался тот, с кем я столкнулась несколькими минутами ранее? Почему такой большой город как Москва по факту оказался не больше деревни, в которой живет моя бабушка?!
Что ж, здесь мне ловить больше нечего. Не дам послать себя этому индюку, который сейчас сидит с абсолютно непроницаемым видом. Уйду сама. Думаю, желающих на эту должность много, на одной мне уж точно свет клином не сошелся. Никто же не виноват, что мы с Дмитрием Александровичем, оказывается, слегка не ладим.
— Э-м-м, произошло недоразумение, думаю, мне пора. Всего хорошего! — улыбаюсь как можно дружелюбнее и пячусь назад. Вдох — выдох, Зарецкая, дыши! Сейчас выйдешь, и он уже не будет подавлять своей тяжелой энергетикой. А то ощущения такие, будто кабинет не в минимум тридцать квадратных метров, а максимум в семь.
— Стоять. — молвило это чудовище загробным, спокойным голосом. Может это я накручиваю? Да не, бред какой-то. Но от греха подальше остановилась. — Злата Игоревна, — сколько холода в голосе, аж мурашки пошли, — я вас кажется не отпускал. Присядьте, пожалуйста.
Что делать? Ну что, внутренний голос, молчишь, падла? Ну молчи, молчи. Черт! Ну не съест же он меня в конце концов. Ноги будто приросли к полу, не могу пошевелиться ни в ту, ни в другую сторону. Гордеев решил поддать мне пинка:
— Не бойтесь, я не кусаюсь. — и растянул губы в оскале.
Ладно, хорошо. Спасибо, что предупредили! Я села на край большого, и как я полагаю, очень удобного кожаного кресла и вытянулась словно струна. Напряжение не спадало. Потрошитель, думаю ему подойдет, хмыкнул каким-то своим мыслям и поднялся из своего кресла.