— Это не зарплата. Зарплата в начале месяца. — пожал плечами.
— Дим, я не возьму. — нет, ну он что, окончательно с ума сошел? Гордеев, будто бы изначально настроившись на такой ответ, поднялся с моего стола и уселся на мой стул, прихватив меня с собой.
— Почему каждый мой шаг навстречу воспринимается тобой в штыки? — зарылся лицом в волосы.
— Потому что я не буду твоей содержанкой.
— Не говори глупостей. Ты априори не содержанка, пока я тебя не уволю. А увольнять я тебя не собираюсь, даже не надейся. Скажи пожалуйста, тебе сложно сделать мне приятно, солнышко?
— Ты просишь слишком многого.
— Ну, это смотря как относиться. Ты относишься к деньгам слишком серьезно, а еще рьяно отстаиваешь свою независимость, опять-таки, когда этого не требует ситуация. Не даешь заботиться о тебе. Не пускаешь до конца вот сюда. — приложил руку к месту, где отбивает свой жизненный ритм мое сердце. — А теперь посмотри на ситуацию с моей стороны. Скажи, зачем человеку близкие люди?
— Чтоб поддерживать друг друга когда хорошо и когда плохо. Помогать, делать счастливыми.
— Хорошо, теперь скажи пожалуйста, почему ты устроилась на работу?
— Потому что родители не должны тащить меня на себе всю свою жизнь, они и так много мне дали. Странный вопрос, Дим.
— Ничуть, зайка. Вот ты из соображений заботы о своих родителях нашла работу. Потому что ты их любишь, и они тебе дороги. В принципе, человеку свойственно оберегать то, что ему важно. Но зачем нужны деньги, когда ты одинок? Ну купишь ты недвижимость, разбогатеешь еще сильнее, и что? Кому все это? Одному человеку много ведь не надо, в любом случае. Я счастлив, что у меня есть те люди, ради которых стоит работать. Ты, родители, наши будущие дети. Если нет вас, то зачем все это? — обвел взглядом кабинет. — Я уже заработал на то, чтобы просто существовать. Все остальное — материальные блага. Почему бы ни радовать любимых людей, если для этого есть все возможности? Особенно когда мне это ничего не стоит. Может моя малышка не откажет мне и порадует меня, потратив мои деньги, а не свои? — провел дорожку поцелуев по шее. — Злата, моя родная упрямица, пожалуйста, прими меня. Мне тяжело оттого, что ты вроде со мной, чувствуешь со мной, а потом не хочешь быть ближе.
— Поцелуй меня, — единственное, на что меня хватило. Дима невесомо прикоснулся к губам, будто отдавая, все, что он мог. Ласкал так, как если бы был целиком сосредоточен только на моих эмоциях.
— Ты опять плачешь. — отстранился и аккуратно, не задевая тушь для ресниц, вытер дорожки слез.
— Я слишком сентиментальная. Не обращай внимания. — улыбнулась и обвила руками Димину шею.