Я сидела тихо-тихо, надувшись, как мышь на крупу, и не смотрела на водителя больше. Только вокруг, машинально отмечая дорогу. Конечно, не то чтоб я прямо верила, что Алиев ненормальный. Бешеный, безбашенный, дурной — это да. Но не сумасшедший. Поэтому выверта от него ожидать можно, но вот какого? Целовать ему меня нравилось, раздел — не зашло. Должен бы отпустить. А он везет куда-то. И не говорит, куда. Что угодно можно подумать…
15
Дорога в закрытый коттеджный поселок, о котором я знала только то, что он есть, и что там все дико дорого, была расчищена идеально. Лучше, чем центральная в городе.
Мы подъехали к огромному дому, очень интересному, словно с картинок журналов о последних тенденциях в архитектуре сошедшему, и остановились.
Алиев вышел из машины и открыл дверь с моей стороны, подал руку. Надо же, вежливый какой…
Я все же вышла, хотя, признаюсь, очень хотелось заупрямиться. Но не стала. В конце концов, надо же выяснить, что он от меня хочет?
Если не меня?
Воздух, морозный, острый, ошеломил хвойной чистотой. Я с удовольствием вдохнула его полной грудью, так, что даже голова закружилась. Осмотрелась.
Тихо. Мама моя, как тихо!
На большом участке хвойные деревья росли в изобилии, немного пряча фасад дома. Одна из елок была украшена игрушками. Удивительно, словно в сказку попала. Я повернулась к Алиеву, невольно улыбаясь, и поймала его взгляд. И вздрогнула.
Смотрел он на меня опять жадно. Горячо. Словно… Опять хотел. Но это же не так! Почему смотрит тогда так? Или мне, дурочке наивной, вообще все показалось? Он просто смотрит, думает о своем чем-то… А я насочиняла. Напредставляла. Но тут же вспомнились его поцелуи, его напор… Даже мне, неумелой скромнице, было понятно, что не может это быть простым притворством. Не может. Так что не показалось. Точно не показалось. И тогда, и теперь. И в этом свете вообще непонятно, что это такое было в машине.
Пока я размышляла об этом, он дернул меня за руку, которую так и не выпустил, пока из машины помогал выйти, и поцеловал.
Я только ахнуть успела, да ладони в его грудь упереть. Так и не понимая, оттолкнуть хотела или наоборот.
Да и неважно стало это в тот момент. Потому что от поцелуя я опять моментально стала глупая-глупая, забыла о своих мыслях, о том, что хотела отправить его прочь, вообще обо всем. Только прижалась сильнее, позволяя жадному парню владеть мной, моими губами, моим телом. Он обнимал меня, сильно, очень сильно, и целовал. Не торопясь, не так, как раньше. Медленно, растягивая удовольствие, словно приучая к себе, а меня и не надо было приучать. Я уже привыкла. Уже наслаждалась вкусом его, жадностью, языком настойчивым, запахом парфюма, перемешанным с сигаретами и терпким возбуждением. Плохая привычка. Вредная, наверняка. Когда-нибудь она меня убьет. Но такая сладкая, такая необходимая!