– Эм. – Лиля с глубоким удивлением рассматривала куклу. – Можно я не буду её руками трогать?
– Я дал бы тебе по рукам, если бы ты стала её трогать. – хмыкнул Данко. – Доверяй своему чувству. Вот ты смотришь и что ощущаешь?
– Омерзение? – неуверенно протянула Лиля, не зная, то ли он имеет ввиду.
– Хорошо. Что ещё? Можешь поднять руку над куклой и попробовать так.
Она осторожно выполнила его указание, занеся ладонь над странной мотанкой из льняной ткани. От вещицы веяло холодом и злобой, очень знакомой такой злобой. От неожиданной догадки она даже руку отдёрнула, спрятав её за спину.
– Это принадлежало Параскевье?
– Да. Молодец. Что ещё?
– Ты правда хочешь, чтобы я читала эту гадость? А она не опасна? – недоверчиво переспросила девушка.
– Уже нет. Если не будешь трогать руками.
– А не руками можно? – хмыкнула Лиля.
– Ты очень хорошо вжилась в роль непослушной ученицы, Цветочек. Я тебе это обязательно припомню. – пальцы Данко на её плечах сжались, предупреждая. – А сейчас сосредоточься. Я не требую от тебя каких-то сверх важных сведений, просто хочу, чтобы ты уловила суть. Вперёд, Лиля.
Она снова неохотно поднесла над столом и куклой руку. Ладонь немного покалывало, пальцы подрагивали, а она сосредоточенно пыталась уловить и систематизировать свои собственные ощущения.
– Закрой глаза. Так тебе будет легче. Отпусти разум, дыши глубоко. Просто чувствуй. – наставлял её ведьмак, успокаивающе поглаживая плечи.
И Лиля послушно выполняла его советы. Дыхание выровнялось, разум сосредоточился на ощущениях. Она ощущала тепло его ладоней, черпая в этом силы и уверенность, чувствовала присутствие молчаливого духа в комнате и впервые поняла, что это Хашшас. А под рукой у неё лежало нечто напитанное чужой отталкивающей сущностью.
– Ты можешь просто смотреть, а можешь искать что-то конкретное. Просто задай вопрос. – тихо инструктировал Данко.
Вопрос? Какой вопрос? Может как её нашла эта старуха? Или зачем? Хотя об этом она и так уже знает и снова расстраиваться не хочет. Тогда что? В голове вспыхнуло воспоминание из сна и злые слова мёртвой ведьмы. Кого она имела ввиду, когда говорила “мой будет”? Неужели Данко? И словно в ответ на свои мысли начала видеть сначала сумбурные и нечёткие, а потом всё более ясные картинки.
Сначала Лиля Параскевью даже не узнала. Она выглядела моложе, гораздо моложе. Максимум лет на сорок пять. И ну никак не старушкой, какой девушка её запомнила. Очень захотелось спросить Данко, почему так, но она побоялась потерять концентрацию, поэтому продолжила смотреть дальше. Ведьма сидела за столом и держала в руках ту самую куклу, перематывая её нитками, припевая что-то, шепча страстно, надрывно, так, словно от этого её жизнь зависела.