– Скажите мне, который час? – Спросила, проснувшись, мистрис Крав.
– Восемь часов, сударыня.
– Восемь часов? Но, ведь, вы мне сказали, что поезд из Лондона приходит в половине восьмого.
– Точно так, сударыня, в Большой Венок он приходит даже без четверти семь, а омнибус приезжает сюда в половине восьмого.
– В таком случае, где же она может быть, – промолвила мистрис Крав с беспокойством.
– Кто, сударыня?
– Та особа, которой я вчера писала; она должна была получить мое письмо сегодня утром и сейчас же выехать. Уверены ли вы, что не опоздали вчера на почту.
– Вполне уверена, сударыня. Но, ведь, ночью будет еще поезд.
Мистрис Крав помолчала с минуту и порывисто обратилась к девушке: «Ах, Юдио, будет ли жив мой ребенок?»
– Почему же нет, сударыня? Хотя он и слабого сложения, но кажется здоровеньким мальчиком. Знаете, не лучше ли было бы для него, если бы вы сами его кормили?
– Нет, сама я не могу, – сказала мистрис Крав тоном, не допускающим возражения, мистрис Шмит обо всем рассудит, когда будет здесь; вот беда, что она так запоздала, я боюсь за малютку. Слава Богу, что хоть мальчик.
– Сударыня, напрасно вы так много говорите. Это может вас утомить.
Почему же? Я чувствую себя как нельзя лучше. Мистер Стефен Грей сказал сегодня утром, что дай Бог всем его больным чувствовать себя настолько хорошо. Ах, Юдио, как я рада, что обратилась к мистеру Стефену Грею. Что за прекрасная личность; все время он поддерживает и утешает меня!
– За это так и любят его все пациенты, – заметила Юдио.
– Боже, как я ему благодарна! Карлтон наверно не сделал бы более для меня.
Только на следующий день утром приехала мистрис Шмит или, по крайней мере, та особа, которую приняли за Шмит и с которой мистрис Крав тотчас затворилась одна в своей комнате.
Тетушка Пеперфли и Юдио остались в гостиной, по до их слуха доносился крупный разговор; Казалось, там ссорились. Слышно было как мистрис Крав говорила громко и горячо.
Вдруг дверь спальни отворилась и в гостиную вошла мистрис Шмит в дорожном платье. Она взяла ребенка из рук Пеперфли и начала его рассматривать.
– Он нисколько не похож на мать, – сказала она Юдио.
– Разве можно об этом судить теперь? – Ответила Юдио, – ребенок еще так мал.
– Бедное дитя!.. Непонятно даже, как может жить такой крошечный человечек.
– Что же делать, не великаном же ему быть, когда он родился прежде времени, – заметила Пеперфли, уходя в спальню.
– Прежде времени! – Сказала сердито незнакомка. – Ведь говорили ей, что нельзя предпринимать такого длинного путешествия, да еще по изрытому шоссе в этом омнибусе. Нельзя себя представить, что это за дорога: и колеи, и канавы, и рытвины. Даже я совсем измучилась, хотя и не больна.