– Все жалуются на дурную дорогу, – заметила Юдио, – говорят, мистер Карлтон написал жалобу властям и что же: навалили камней и, стало еще хуже.
– Кто это мистер Карлтон?
– Один из здешних докторов.
– Чем кормили вы ребенка? – Спросила мистрис Шмит, оставляя разговор о дороге.
– Ячменной водой с молоком, как советовала нам Пеперфли, – отвечала Юдио.
– Не нравится мне ее взгляд, – сказала незнакомка, намекая на Пеперфли.
– Если бы нас всех ценили по взгляду, то немногие из нас нашли бы себе дело, – отвечала Юдио. – Пеперфли была бы отличной сиделкой, если бы не выпивала, но зная ее слабую струнку, можно принять предосторожности.
– Вы тоже сиделка у больной? – Спросила мистрис Шмит.
– Нет, я ее соседка; эта молодая барыня меня очень обласкала и я обещала походить за ней, сколько могу. Она должна быть настоящая леди, не правда ли? – Спросила Юдио.
– Да, действительно, леди, но к несчастью, она влюбилась и вышла замуж за того, за кого бы не следовало; впрочем, она его очень любит и никому не позволит сказать что-нибудь дурное про него.
– А что, – придет он сюда?
– Меня это не касается. Где детское белье? Надо его собрать и приготовить.
– Не увезете же вы ребенка с собою?
– Конечно, увезу. Я думаю выехать семичасовым поездом.
– Так прямо и повезете бедного малютку в Лондон?
– В Лондон ли или куда бы то ни было – это мое дело; в вагоне ему будет также хорошо, как и здесь.
Юдио, решив, что дела мистрис Крав ее не касаются, замолчала. Во время их разговора мистер Стефен Грей вошел в спальню через сенную дверь. Мистрис Крав волновалась и лихорадка снова начала ее беспокоить. Доктору это не понравилось.
– Что это с вами? – спросил он.
– У меня снова маленький жар, – ответила смущенно больная. – Да это пройдет. Знаете, та… та особа приехала и в разговоре мы погорячились.
– Всегда так, – сказал доктор, – только начнет больной поправляться, а его беспокоят. Я сейчас пришлю вам микстуру, а теперь потрудитесь меня выслушать. По меньшей мере два дня вы не должны вступать ни в какие разговоры, которые могли бы вас волновать.
– Хорошо, – ответила мистрис Крав, – только об одном позвольте у вас спросить: можно ли окрестить ребенка?
– Сейчас? Зачем же? Он ведь не болен.
– Его не здесь будут кормить.
– А у вас уже есть на примете кормилица? Признаюсь, мне бы хотелось, чтобы вы сами кормили его; это было бы полезнее и для вас и для него.
– Я уже вам сказала, что имею причины, не позволяющие мне кормить его самой, к тому же это будет против желания моего мужа. Я хочу, чтобы окрестили ребенка до его отъезда, – добавила она. – Нет ли священника поблизости?