– В какой она комнате мистер Карлтон? – Спросил Стефен без церемонии, проходя мимо него.
Был ли Карлтон доволен этим визитом, или нет, по нему это не было заметно; он хорошо знал, что его слова ничего бы тут не решили; Стефен Грей быстро взбирался на лестницу. Карлтон, кроме того, был очень занят некоторыми обстоятельствами, происходившими в Таппер-коттедже. Итак, он не был против консультации, он был только оскорблен тем, что не спрашивали его совета.
Выглядывая из окна, он увидел Фредерика Грея, который поворачивал лошадь. Чувство злобы поднялось в его груди. Ненависть его к этому молодому человеку достигла высшей степени.
Сэр Стефен был уже у постели больной. Дженни была одна с нею. Когда Карлтон вошел, доктор сделал ему рукой знак молчания.
Они шепотом обменялись несколькими словами о течении болезни и способы лечения; потом Карлтон вышел из комнаты.
Целых три часа Стефен Грей оставался около больной, не отходя от нее ни на минуту; целых три часа, в течение которых каждая минута могла быть последней для больной.
Однако время шло и когда Стефен вышел на улицу, была уже ночь.
В некотором отдалении от дома Карлтона находился пустырь, который никогда не освещался по вечерам, так как поблизости не было жилых домов.
Там-то Стефен встретил своего сына, ходившего взад и вперед, ожидая возвращения отца.
– Кризис был и прошел, – сказал ему Стефен.
Фредерик был в страшном волнении; он пробовал говорить, но его бледные губы не были в состоянии издать пи одного звука.
И она… она умерла? – Произнес он наконец.
– Она будет здорова.
Он взял сына под руку, не замечая его волнения.
Сэр Стефен при своем спокойном характере любил спокойно смотреть на вещи, и не подозревал, что характер сына был не таков. Фредерик наследовал чувствительность матери.
Сэр Стефен, проходя мимо лавки Вилькса, освещенной несколькими газовыми рожками, в витрине которой красовалась кукла с прекрасными волосами и бакенбардами, заметил необыкновенную бледность своего сына.
– Что с тобою, Фредерик? Не заболел ли ты?
– О! Да… Я немного взволнован. Уверен ли ты отец, что дело пошло к лучшему?
– Я в этом уверен, если бы теперь она умерла, то разве от слабости. Но как же леди Дженни оставила ее в таком состоянии у Карлтона?
Фредерик в эту минуту не был в состоянии объяснять какие бы то ни было подробности. «В этом не вина леди Дженни», – было все, что он мог произнести, потом прибавил; «Ты не сегодня же уедешь, отец?».
– Нет, завтра утром. Но я повторяю тебе, она спасена. Ах! Ни молодость, ни красота не спасают человека. Подумать только, что эта прекрасная Люси могла умереть? К счастью, она очень крепкого телосложения.