– В любом случае вы слишком безапелляционно объявили мне об этом; этот приговор не очень сладок для матери.
– Вы хотели, чтобы я откровенно сказал вам свое мнение, и я сказал. Впрочем, сударыня, вы не мать ему.
– Не мать ему! – Повторила она.
– Нет, этот ребенок мой.
– Что вы хотите этим сказать? – Вскрикнула она с удивлением.
– Я хочу этим сказать, что я сам принимал его.
– Вы говорите?…
– Посмотрите, – продолжал он, подняв рукавчик, чтобы показать ей знак на ручке, – я знаю его и узнал бы среди тысяч.
Мистрис Смит не ответила ни слова. Они сошли вниз, в гостиную, где их ожидал Фредерик. Сэр Стефен говорил по пути.
– Матерью этого несчастного ребенка была та злополучная женщина, которая умерла у вдовы Гульд на Дворцовой улице несколько лет тому назад. Я это хорошо помню, если другие забыли.
Вдова упорно смотрела на доктора.
– Я спрашивала мистрис Пеперфли, сиделку этой дамы, не было ли у ребенка какого-нибудь знака на теле, а она мне ответила, что нет.
– Мне нет дела до того, что говорит матушка Пеперфли. Она могла забыть этот знак или могла не заметить его, ее способность понимать иногда затмевается; но я говорю вам, что это тот самый ребенок.
Фредерик Грей слушал их разговор, но ничего не мог понять. Мистрис Смит, не пускаясь в дальнейшие пререкания, признала этот факт.
– Вы, значит, тот доктор, который лечил ту даму?
Мистер, мистер… – Стефен Грей, теперь сэр Стефен Грей. Да, это я. Я тот, которого обвиняли, что он по ошибке всыпал яд в лекарство.
– А вы этого не сделали?
– Я, добрая женщина? Я не знаю, кем приходились вы этой бедной даме, но вы можете всецело верить тому, что я говорю: над ее трупом в присутствии ее и моего Создателя я клялся, что лекарство вышло из моих рук чистым, не содержащим никакого яда; я повторяю эту клятву и теперь, при ее умирающем сыне.
– Кто же это сделал? – Продолжала вдова.
– Этого я не знаю, – возразил сэр Стефен, садясь, чтобы написать рецепт. – Смит! Смит! – Повторял он, – Но вы должно быть та женщина, которая взяла к себе ребенка.
Мистрис Смит поняла, что ей не следовало более скрываться.
– А если бы это была я? – Сказала она.
– Как! Если бы это были вы? – Повторил сэр Стефен, вставая и глядя на нее с изумлением. Да, милая дама, знаете ли вы одну вещь? Знаете ли вы, что были приняты все меры, чтобы найти вас?!
– Почему?
– Чтобы вы сказали то, что вам известно об этой тайне, чтобы пролить на нее хоть какой-нибудь свет, чтобы сказать, кто была эта бедная дама, – воскликнул сэр Стефен.
– Но если я этого не могу сделать?
– Я не думаю, чтобы вы этого не могли сделать; я, напротив, думаю, что вы это сделаете и немедленно…