«Войдите», – ответил голос Люси.
Он нашел ее одну, на диване, против камина, закутанную в теплую шаль.
Внезапная краска покрыла ее бледные щеки, потом после минутного волнения, она протянула ему руку. Никто не произнес ни одного слова. Фредерик положил свою руку на ее чудную головку.
– Люси!.. Всю жизнь свою я не перестану благодарить небо, – сказал он, положив ее головку на свое плечо.
– А разве ты думал, мой друг, что я умру?
– Да, дорогая, я так думал одно время, я могу сказать это теперь, когда опасность прошла. Люси, ты должна быть моею как можно скорее; я не выношу мысли о возможности повторения такого испытания.
– Если бы даже я и тогда была твоею, ты бы не мог спасти меня от опасности.
– От болезни нет, сознаю; но знать, что ты здесь, больна, близка к смерти и не быть при тебе! – Вот, где испытание! Нечего говорить, как я страдал, сколько часов, сколько ночей я провел, расхаживая мимо этого дома, устремив глаза на твое окно. Может случиться, что ты заболеешь будучи моей женой, Люси, но тогда у меня будет право ходить за тобою, около тебя буду тогда я, и никто другой! Что значат сестры, сиделки, друзья в сравнении со мною?
Как она была счастлива! Она чувствовала, как возвращаются ее потерянные силы; она чувствовала каждое биение этого великодушного сердца! Она почти радовалась, что была больна.
– Ведь это ты спас меня, Фредерик, – сказала она, нежно глядя ему в лицо.
– Я? Каким образом?
– Призвав сэра Стефена. Дженни говорит, что его приезд успокоил меня, что он мне что-то такое дал, какой-то порошок и что он отменил примочку, которую мне прикладывали к голове.
– Дорогая Люси, он сделал для тебя не более того, что уже было сделано раньше дядей Джоном и Карлтоном; болезнь уже шла к концу, когда приехал мой отец.
– Я не откажусь от этой мысли. Мне приятно думать, что твой отец спас мне жизнь и что ты привел его ко мне.
– Сохрани же это убеждение, дорогая, сохрани в глубине души мысль, что мне ты обязана своим будущим счастьем, и с Божьей помощью я постараюсь оправдать ее.
– Не находишь ли ты, – сказала она улыбаясь, что ты слишком долго держишь мою голову на своем плече?
– А разве ты устала? Или тебе неудобно?
– О, нет. Но ты, вероятно, устал.
Он поднял голову, чтобы взглянуть на Люси.
– Устал! Разве от счастья устают?
И, пожирая ее глазами, он нагнулся, чтобы поцеловать ее.
В эту минуту раздался легкий стук в дверь и вошел Карлтон.
Внезапная краска покрыла лицо Люси; она сделала усилие, чтобы освободиться от сжимавших ее объятий, но Фредерик Грей удержал ее, и посмотрел Карлтону прямо в глаза.