Дженни была близка к обмороку. Неужели везде ей будут отвечать недоумением и везде она в своих розысках будет встречать, препятствие за препятствием?
– Умоляю вас, не скрывайте от меня ничего. Если мне не удастся проникнуть в глубь этой тайны, только мольбой я вынуждена буду обратиться к властям. Скажите, знали ли вы имя этой дамы до или после ее свадьбы? /
– Я знала ее имя, когда она не была еще замужем. По крайней мере то имя, которое она носила, когда она жила у меня. Я раньше знала ее, когда она была гувернанткой у детей Лортон. Она называла себя мисс Бошан.
– Сестра моя! Бедная сестра моя! – воскликнула Дженни, – это была она! Дайте мне посмотреть на ребенка.
Бедный ребенок лежал на своей кроватке; на нем было домашнее платьице, тонкий батистовый платок покрывал бледное мертвое личико; ручки были вытянуты, несколько веток герани лежали около него.
– Он так любил цветы! – Сказала мистрис Смит, в особенности герань. Точь-в-точь, как мать его!
Дженни нагнулась над этим трупиком, и рыдая поцеловала его.
– Ах! И я не приласкала его, когда он был живым! – Сказала она. – Отчего вы не сказали мне, кто он?
– Ах, миледи, почему вы-то не сказали мне, кто была его мать? Как я могла угадать, что он приходится вам таким близким родственником?… Я думала, что мисс Бошан только бедная учительница. О ребенке осведомлялись только потому, что он имел такой болезненный вид, а я была чужая здесь; я думала, что это был мотив и ваших визитов.
– Вы были привязаны к его матери? – Продолжала Дженни.
– Я никогда в жизни не была сильнее привязана к кому-нибудь, хотя знала ее совсем недолго.
– Во имя этой дружбы, прошу Вас расскажите мне все.
– Я бы вам давно все рассказала, миледи, если бы знала кто вы. Я сначала познакомилась с ней у Лортонов. Мистрис Лортон моя двоюродная сестра; это светская дама, которая ведет жизнь, несоответствующую ее общественному положению, но она всегда этого добивалась. Мы жили в провинции; ее отец был кондитером, мой отец готовил лимонад (они были братьями).
Она вышла замуж за человека хорошего происхождения и поселилась в Лондоне. Я же еще несколько лет оставалась дома, не находя себе подходящей партии. В это время умерли мои родители и мне осталось в наследство все, что принадлежало им. Их состояние достигло 150 ф. ст. годового дохода. Тогда настала моя очередь выйти замуж; Джорж Смит, который посещал наш дом уже несколько лет, полюбил меня и предложил соединить наши капиталы. Он зарабатывал 150 ф. ст. и говорил, что 300 ф. дадут нам возможность жить удобно. Мне нечего было возражать. Мне было уже около сорока лет и я была довольна своей судьбою; ему было на несколько лет больше, он был робок, как овца. Мы поженились и устроились в Лондоне, где был торговый дом, в котором работал мой муж. Я не могла корчить из себя леди и не хотела этого. Я осталась тем, чем была всегда, – простая без всяких прикрас. Это не нравилось мистрис Лортон, которая отдалилась от меня. Но когда вскоре после этого мистер Лортон опасно заболел, она поспешила найти меня, чтобы я помогала ей ухаживать за ним. Тогда-то я и познакомилась с мистрис Бошан. В жизни своей я не встречала такой прекрасной молодой девушки и чем больше я узнавала ее, тем больше я любила ее. Ах! Это действительно была леди, тут не было сомнения; в ней не было высокомерия и мещанской спеси моей кузины; она говорила так мило, так вежливо, не презирая никого! Во время одной поездки моего мужа я провела целый месяц у Лортонов и перед моим отъездом мисс Бошан обещала навестить меня в Айлингтоне, где я жила. Она в самом деле приехала ко мне и сообщила, что она ушла от мистрис Лортон, потому что сын ее, это громадной чучело, стал ухаживать за нею; она тогда нашла место у мистрис Вест. После этого визита я не слыхала о ней ничего в течение нескольких месяцев, до следующего сентября. Тогда она приехала ко мне и попросила меня найти для нее помещение; тут же она под секретом сообщила мне, что она замужем.