– Но она все-таки уехала?
– Она уехала, ничто нс в состоянии было удержать ее. Она сложила свои вещи, сожгла все свои бумаги и письма и уехала 10 марта, я еще помню этот день, эго было в пятницу. На следующий же день, в субботу она в письме просила меня приехать к ней сейчас же в Венок-Сюд, куда она прибыла в болезненном состоянии. Я поехала с вечерним поездом и когда прибыла на место, ребенок уже появился в свет; это было самое крошечное созданьице, какое мне когда-нибудь приходилось видеть! Я очень сердилась на нее, миледи; это было ужасно. Она ставила на карту свою жизнь и совершен по напрасно, потому что при ее приезде муж ее уехал из Венок-Сюда.
– Уехал? – Прервала ее леди Дженни.
Так она сказала мне. Из одного слова, которое сорвалось у нее с языка, я поняла, что муж ее был доктор, однако я в этом нс была уверена. Я увезла ребенка в этот же вечер. Я не могла остаться дольше; мой муж был очень болен. Она просила меня крестить ребенка и назвать его Луи; из этого я заключила, что его отца зовут Луи. Вот и все, что я знаю, миледи.
– Знаете ли вы, что она жила здесь под именем мистрис Крав? – Спросила Дженни.
– В письме своем она говорила мне, что она живет здесь под этим именем. Когда я приехала к ней в Венок-Сюд, я спросила ее, настоящее ли это ее имя, она мне ответила: «Нет, пи эта фамилия, ни фамилия Бошан, – не настоящие». Она рассказала мне тогда, что ее муж и молодой Вест в шутку дразнили се этим именем, что она питала отвращение к мистеру Краву, который часто бывал в доме мистрис Вест и что другие дразнили ее, называя «мистрис Крав». Она прибавила, что уезжая в Венок-Сюд, она даже нс думала, каким именем назвать себя там; и только устроившись там, подумала о фамилии Крав, которую и приняла.
Я строго порицала ее и говорила, что она должна была назвать себя своим настоящим именем; мы спорили: она защищала своего мужа и свела все на преждевременное рождение ребенка.
Она просила меня не писать ей и не поддерживать никаких отношений до тех пор, пока она сама не напишет мне. По этому поводу у нас с ней опять был спор; она настаивала на том, чтобы я приняла вознаграждение за воспитание ребенка, а я энергично отказывалась. Для меня составляло счастье иметь этого ребенка у себя, а в деньгах у меня недостатка не было. Итак, миледи, я увезла ребенка и с того времени не имела никаких известий от его матери ни хороших, ни дурных.
– Никогда.
– Никогда. Мой муж долго болел дома, потом мы уехали в Пезней, где ему предложили хорошее место. Знакомые сняли у нас квартиру с мебелью; я оставила им письмо к мистрис Крав, урожденной Бошан, но никто никогда не потребовал его.