Но кроме этого показания, более чем сомнительного, нет никакого доказательства, что мистер Карлтон, и мистрис Крав были знакомы друг с другом.
– А письмо? – Прервал его один из судей, – вы забываете письмо, писанное мистрис Крав мистеру Карлтону в тот же вечер, как она приехала.
– Я его не забыл, – возразил с уверенностью Билитиер, – но это опять одно из тех обстоятельств, против которых можно спорить. Ничто в самом деле не доказывает, что это письмо было адресовано на имя мистера Карлтона. Показание мистрис Смит, ничего не значит; она говорит, что получила это письмо из рук леди Шесней, которая в свою очередь получила его от жены мистера Карлтона. Но разве я не могу г-да судьи, вынуть из кармана любое письмо и сказать, что я получил его от татарского хана? Я, быть может, был бы не дальше от правды, чем мистрис Смит, уверяя вас в правдивости своих слов.
В публике раздался хохот. Карлтон потянул за рукав своего защитника и, нагнувшись к нему, спросил, о каком это письме идет речь?
Карлтон в самом деле ничего не знал об этом письме.
Полисмены, которым было поручено арестовать его, не сказали ему об этом ничего. А при его приходе в суд прения начались так скоро и в таком беспорядке, что он не имел ни малейшего понятия о подробностях обвинения.
Защитник Билитиер пришел очень поздно, ибо его выбрали защитником в этом деле совершенно для него неожиданно и познакомили его с делом другие, а не сам обвиняемый.
– Как? – Сказал тихо Билитиер, удивленный вопросом Карлтона, – вы не знаете о письме? Разве вы не видали его? Ведь это-то письмо виною всему!
– Я не знал и не видал никакого письма. Откуда оно взялось?
– Из вашего сундука в погребе. Будьте осторожны, Карлтон, это письмо может иметь роковое значение, если вам не удастся объяснить, каким образом оно очутилось у вас.
– Разве у меня был обыск? – Спросил Карлтон высокомерно, которого поразила только первая половина фразы защитника.
– Совсем нет. Я думаю, что суд даже не знает, каким образом явилось это письмо сюда. Мистрис Смит взяла его на час или два у леди Дженни Шесней, которая получила его от леди Лоры. Я встретил Пеперфли…
– Но в моем сундуке не было никакого письма, – возразил Карлтон в волнении. – Я ничего не понимаю. Могу я видеть это письмо?
Суд без затруднения передал Карлтону письмо.
Невозможно описать его удивление при виде этого письма. Он был твердо уверен, что давно сжёг eго. Он поворачивал бумагу во все стороны, он читал и взвешивал каждое слово, рассматривая каждую строку, наполовину истертую временем, ничего не понимая. Судьи не спускали с него глаз и не могли заметить в нем ничего, кроме сильного удивления.