В вечер рокового происшествия, как мы уже говорили, Юдио, простившись с мистрис Крав, пошла домой, где и легла спать в комнате своей сестры. Все уже спали в том доме, когда это несчастье постигло мистрис Крав. Только на следующее утро Маргарита узнала о ее смерти и не решилась разбудить Юдио, которая, как нарочно, спала гораздо дольше обыкновенного. Только в десятом часу она сошла в кухню, где Маргарита кончала уже готовить завтрак.
– Тебе лучше, Юдио? – Спросила она, приготавливая ей чай, – опухоль, кажется, почти что спала, – добавила она.
– Да, я совсем здорова. Напрасно только ты меня не разбудила вовремя; я так много спала, что голова не совсем свежа.
Маргарита не знала, как сказать ей о мистрис Крав. Она боялась ее встревожить, сообщив ей эту крайне неприятную новость. Только было собралась она сказать ей о смерти Крав, как послышался нетерпеливый звонок ее хозяйки, и она поспешила явиться к ней. Исполнив ее приказания, она снова вернулась в кухню.
– Маргарита, не знаешь ли, как здоровье мистрис Крав?
– Я… Мне кажется… Нет, она чувствует себя не совсем хорошо.
– Разве снова лихорадка вернулась?
– Нет, не лихорадка. Говорят… Говорят, что она… приняла не совсем свежую микстуру.
– Как? Микстура была не свежа?
– Я точно не знаю, слышала только, что она очень плоха, и вряд ли будет жива.
Услыхав это, Юдио вскочила и направилась к двери.
Но Маргарита не пустила ее дальше.
– Не ходи, – сказала она ей, – тебе там нечего делать; останься со мной.
– Пусти меня Маргарита. Зачем ты меня так настойчиво задерживаешь?
– Знай, что в твоей помощи мистрис Крав более не нуждается. Слышишь ли ты? Понимаешь ли?
Юдио, заметив серьезный тон сестры, села, ожидая от нее более точного объяснения.
– Я тебе должна сказать, что теперь все уже там кончено. Все это было кончено еще вчера, в 10 часов вечера. Мистрис Крав отдала свою душу Богу, а тебе велела долго жить.
Юдио так была поражена всем тем, что услыхала от сестры, что ничего не могла ей ответить.
– Теперь ты свободна и можешь идти куда тебе угодно, – сказала Маргарита.
Но чем же могла она отравиться?
– Я, право, не знаю. Говорят, микстурой, присланной Стефеном Греем. Но мне не верится.