– Нет, нет! Он не виноват, – воскликнула Юдио. – О, Маргарита это ужасно. Когда она умерла?
– Около десяти часов вечера. Говорят, Карлтон был незадолго до этого у нее. При нем принесли микстуру от Грея. Он будто бы понюхал и сказал, что в ней какой-то странный запах. Он сейчас же поехал к Грею, чтобы узнать не вышла ли тут какая ошибка, а мистрис Крав, не зная ничего об этом, приняла ее до возвращения Карл…
– Если Карлтон знал это, почему же он не предупредил никого, – спросила Юдио, взгляд которой делался все суровее и строже.
– Я… я право не знаю. Мистрис Гульд рассказывает, что он, кажется, предупредил больную. Она ужасно боится, чтобы ее не обвинили вместе с мистрис Пеперфли. Но, по-моему, ей уже окончательно нечего бояться.
– Мне необходимо пойти самой и подробно узнать обо всем, – решительным тоном сказала Юдио и вышла на улицу.
Войдя в кухню дома мистрис Гульд, Юдио захлопнула за собой дверь. Поздоровавшись с обеими старушками, она начала их расспрашивать о случившемся. Узнав все подробно, Юдио захотела пройти в комнату покойницы. Хотя комната, в которой лежала покойница, охранялась полицией, Юдио была впущена. Юдио, взглянув на покойницу, громко зарыдала. Затем она стала на колени и начала усердно молиться за упокой невинной души; помолившись, поцеловала покойницу в лоб. Выходя из комнаты, она встретила мистера Карлтона.
Войдя в спальню покойницы, он начал расспрашивать мистрис Пеперфли:
– Не говорила ли вам больная, что я запретил принимать ей эту микстуру?
– Нет, ни полслова насчет этого, – преспокойно ответила сиделка.
– Но этого не может быть, так как я предупреждал ее.
– Клянусь вам Богом, что ничего не говорила, – возразила она, не зная, что делать при таком строгом допросе: рассердиться, или начать плакать. – Напротив, сударь… Она сама хотела его принять… да поскорей все просила… Бедная женщина! – Сквозь слезы проговорила она.
– Может быть, вы правы, но все же мне кажется это очень странным, – заключил Карлтон и вышел из комнаты.
Юдио, бледная, с красным от слез лицом и глазами, в задумчивости шла по улице, где вскоре встретила Фредерика Грея, который, обрадовавшись ей, бросился скорей навстречу и начал говорить про несчастье, постигшее его отца.
– Вы знаете? Город, весь город обвиняет моего отца. Говорят… Нет я не хочу повторять, что говорят.
Юдио, скажите мне, что… Неправда ли, есть же такие люди, которые не поверят всему дому, что говорится теперь в Венок-Сюд про несчастного, убитого горем моего отца?
– Успокойтесь, мой друг. Конечно, умные люди не поверят этому.