— К тому же, клуб закрыт, говорят, лицензия просрочена, а нас уволил, так что вообще-то уборка даже не наша забота теперь.
Оля уловила главное:
— Как это просрочена?!
— Это тебя, наверное, лучше спросить, — ответила Яна. — Жаль, что комп отрубили, я теперь урожай вовремя не соберу… Ой, Ворон возвращается. Все, ушла.
Просрочена, стучало в голове, но как такое возможно? Неужели рассказы про инспектора, посудомойку и прочее Воронцов мог воспринять за ложь, которой она ему просто зубы заговаривала, отвлекая от остального?
Так вот почему он уволил всех, не раздумывая! Да за просроченную лицензию Оля сама придушила бы голыми руками!
Ей нужны доказательства, что-нибудь существеннее ностальгических воспоминаний.
Все ее внимание приковали к себе ксерокопии в рамках на стене над барной стойкой: лицензия на продажу алкоголя и сигарет, лицензии об отчислениях за авторское право. И фоторамка основной лицензии.
Пустая.
Оля замерла, как вкопанная.
— Аккуратно. Стулья мокрые.
Оля посмотрела на него и не поняла сразу, о чем он.
Воронцов же ее замешательство связал с сапогами в его руке. Ему тоже не терпелось приступить к главному — к лицензии, конечно. Поэтому он выбрал единственное сухое место — а это была сцена, — и, без лишних слов подхватив опешившую Олю на руки, понес туда.
В этот момент тишина в клубе достигла своего апогея.
Если Оля старалась избежать сплетен, Воронцову, похоже, было плевать со своей двухметровой колокольни абсолютно на все.
Он усадил ее на край сцены и замер, закрывая собственным телом. Под его пристальным взглядом Оля все-таки переобулась. Слишком интимный жест, хотя рядом с ним в любом движении сквозит сексуальный подтекст.
Впрочем, легко быть сексуальной кошечкой, когда ты в обтягивающей юбке на каблуках, и уже сложнее, когда на тебе резиновые сапоги в цветочек.
— В кабинет! — сказала она, спрыгнув в лужу.
И только потом поняла, что это больше похоже на приказ, а приказы теперь отдавать должен он. В кабинет Оля тоже рванула первой и только на винтовой лестнице мельком глянула на Воронцова, но тот так и не произнес ни слова.
В кабинете, захлопнув дверь, Оля тут же спросила прямо:
— Яна сказала, что лицензия просрочена. Это так?
Воронцов нахмурился.
— Яна это официантка?
— Да.
— Интересно, — протянул он.
— Не очень, — хмыкнула Оля. — Яна просто знает все сплетни в округе трех километров. Посвети фонариком, пожалуйста.
Оля стала выдвигать один ящик стола за другим, но везде царил бардак. Оля с раздражением захлопнула последний.
— Это ты уже похозяйничал?
— Нет.
Голос Воронцова звучал глухо и как-то непонятно, но не было смысла оборачиваться, чтобы изучить выражение его лица. Все равно фонарик слепил глаза, и так было даже лучше. Не мешало сосредоточиться на главном.