— Вась, ну а вдруг это действительно был бы единственный раз? И он все осознал?
— Ох, и глупая ж ты! Понимаешь, человеки — это те же животные. И многие звереют от вида крови. Войдя в раж, не могут остановиться. Понимают только силу!!! Запомни. Повернешься мягким брюшком — растерзают, как Тузик грелку. В отношениях как на войне. Либо ты прогибаешь, либо тебя.
— А как ты отстаиваешь свои права? — Влада, на собственной коже познавшая, что значит прогневать мужа, выжидающе посмотрела на Василису.
Та, глядя на недоверчиво — восхищенное лицо новой знакомой, расхохоталась.
— Ты не смотри, то я такая маленькая. Кому между глаз заряжу, скаковую лошадь обгонит! Но это в крайнем случае. Был у меня гражданский муж, я жила с ним почти год, пока мне не надоело. Здоровый бугай такой был. Сначала носился со мной, как с японской статуэткой. Пылинки сдувал. А потом начал потихоньку, как твой, гайки закручивать. Однажды мы поскандалили, и он меня ударил. Я отлетела в угол. А он такой королем проходит мимо и роняет: — И не смей на меня голос повышать! Иначе я напомню, кто тебя содержит!
— А ты? — Влада округлила глаза. В правильно устроенном уме хорошей девочки не было никаких приемлемых решений, кроме как выполнить то, что он сказал. Но ведь и, правда, негоже на мужчину кричать? Это унижает его мужское достоинство!
— Посидела я в углу, поджав хвост. Потом пошла на кухню, налила в чайник холодной воды. Подкралась неслышно к нему — а он лежит на диване такой весь из себя царь зверей. Я и вылила ровной струйкой все ему на причинное место. Он вскочил, как ошпаренный, глаза бешеной селедки, мать — перемать орет! Ты б видела! Собрался было мне еще отвесить. Но я отступила на шаг. И говорю тихо так и убедительно: «Еще раз меня ударишь, и в чайнике будет кипяток! Ты понял?!» Поматерился еще, сказал, что я чокнутая. Ну, с очевидным спорить глупо, так что я уж и не стала, — и Василиса озорно улыбнулась. Ей так шла улыбка — она и без того зашкаливавшую харизму усиливала во сто крат.
Влада даже забыла, в каком положении находится. Она любовалась этой безумно обаятельной, отвязной девушкой. Наверняка, у нее жизнь гладкая и благополучная. Что ж, у всех все по-разному. Кто-то счастлив, кто-то нет.
Словно угадав мысли по слегка завистливо-грустному огоньку в глазах соседки, Василиса пристально посмотрела на нее и сказала:
— Ты думаешь, я с золотой ложкой родилась во рту?
— А нет, разве?
— Мама у меня уборщица в школе, папа — рабочий по ремонту там же. Они счастливы, любят друг друга. Но я считаю, мур-муром сыт не будешь. Мне осточертело смотреть, как мои, золотые и любимые, родители после зарплаты садятся за стол и на калькуляторе подсчитывают, смогут ли они в этом месяце купить мне платье или надо еще поднакопить. Понимаешь, они счастливы, хотя самое большое путешествие у каждого из них — это поездка на дачу. И дача — это просто вагончик, куда складывают инструменты. Она не для отдыха, а для того, чтобы, простояв раком весь день на жаре, собрать то, что можно спокойно купить в магазине и без всякого геморра.