— В честь твоего успеха даю тебе выходной, — сделал поблажку Шиманский. — Ничего не случится страшного. Ты заслужила подарок. Каждому выпадает шанс изменить свою жизнь. Некоторым даже не по одному разу, но не все эти шансы используют. Ты смелая и умная. У тебя все получится, а вот где я такую старательную и хорошую девочку найду, когда ты твердо станешь на ноги? — сокрушенно покачал головой пан Шиманский.
Света смешно икнула и благодарно посмотрела на него.
— А я запущу новый проект «Полгода уборщица — всю жизнь королева!» И хорошие девочки будут драться за право мыть полы в вашем под…, - она улыбнулась и поправилась — в вашем цоколе.
Придя домой, она поняла, что торжественное чаепитие должно пройти будет без нее. Она, кое-как накарябав записку, положила ее рядом с тортом на столе. «Дорогие мои! Я очень вам благодарна. Начинайте без меня. Меня нет сейчас». Силы оставили ее, пообещав когда-нибудь вернуться, и она рухнула на кровать, провалившись в сон…
Однако вместо светлого и яркого сна, соответствующего настроению сегодняшнего успеха, в ее душу снова, как разъяренный гиппопотам, ворвалось прошлое. Цинично растоптав ее радость, оно снова нагло заявило свои права..
«— Ну, ты и толстая стала! Как корова! — Потап уже давно не стеснялся в выражениях.
Светлана привычно ссутулилась, хотя и понимала, что Дюймовочкой все равно не будет выглядеть. Но здесь он был прав. Ела она, как не в себя и все, что было не приколочено. Особенно после таких «мотивирующих» разговоров прожорливость диким, безжалостным зверем набрасывалась на нее, а она на еду. Муж, как дементор, жалящими высказываниями высасывал жизненную энергию, и чтобы выжить, ей нужно было эту энергию восполнить.
Потап с садистской изощренностью всегда находил болезненную точку, по которой мог бить до потери чувствительности. Бил с наслаждением, видя, как сначала вздрагивает жертва, как расширяются зрачки от обиды, как она мужественно пытается удержать слезы и кусает губы, чтобы окончательно не разрыдаться. Как только Света переставала реагировать, он находил новую.
Обычно эмоциональная экзекуция начиналась тогда, когда жена пыталась высказать свое мнение или с чем-то не согласиться, и Потап, чтоб подчинить, пускал в ход все запрещенные «международной конвенцией по правам человека» приемы.
Сравнивание с другими, обесценивание всех ее достоинств, рассказы о том, как хороши в постели были ее предшественницы, высмеивание ее бедных родственников — все это было кирпичами, неуклонно тянущими ко дну ее самооценку и наглухо придавливающими способность сопротивляться. В арсенал моральных пыток входили и не имеющие отношения к действительности попреки — Потап не брезговал ничем. Постоянно клевал тем, что она небережливая хозяйка. Так она экономила на всем, разве только что туалетную бумагу не стирала!