— Я вам дам лучшую характеристику…насколько это возможно в вашем случае. И запрос на перевод в Академию имени Авелина V…
Я все-таки провалилась в благословенную темноту обморока.
— Кэссария, очнитесь, — первое, что услышала, едва тьма перед глазами растворилась, являя взору обеспокоенное лицо василиска, склонившегося надо мной.
«У ректора красивые глаза…» — отстраненно подумала, впервые видя его так близко.
— Вижу, вы уже очнулись, — тут же отстранился ректор, исчезнув из поля моего зрения. Попытавшись встать, я с удивлением обнаружила, что лежу на небольшом диванчике, который, как я помнила, находился в углу ректорского кабинета, как раз рядом с большим книжным шкафом. Резной уголок которого я сейчас и рассматривала, пытаясь восстановить зрительный фокус.
— Да, — пробормотала, усаживаясь на диван как положено провинившемуся лернанту — с выпрямленной до предела спиной.
— Итак, как я уже сказал — документы на ваш перевод уже отосланы. Думаю, завтра вы сможете отправиться в Нурию.
Я застонала, понимая, что это не шутка и не сон — меня действительно исключают из Королевской Академии. Какой позор! На четвертом курсе вылететь как пробка из бутылки.
Поставив магический росчерк пера на документе, попрощалась с ректором и вышла из кабинета. Мне дали сутки на сборы. Как щедро…
В доме было тихо. Ребята все еще были на занятиях, от которых меня великодушно освободили, чтобы успела собраться.
Жарх!
Шла на второй этаж, где располагалась моя комната, с давящим чувством обреченности. Не хотелось верить в произошедшее, но как бы я не отнекивалась, а самое страшное все же случилось. Грустно усмехнулась: сейчас бы мне очень пригодились те золотые, что обещал Дориан в случае выигрыша спора.
Дориан!
«Как же я тебя ненавижу!» — думала, убирая магические замки. Сняв последний защитный слой, открыла дверь и растерянно огляделась. Неожиданно комната показалась мне самой уютной, самой любимой и родной: и шторки цвета заката в облачный день, и раздражавший ранее своим скрипом чуть покосившийся вещевой шкаф, и даже стол на трех ножках, которому недостающую четвертую заменяла грубо прибитая деревянная палка — все это внезапно стало слишком дорогим сердцу. С разрывающей сердце тоской провела рукой по изножью своей кровати. Мне будет не хватать всего этого.
Очень.
Всхлипнув, ужаснулась тому, что все это время беззвучно плакала. С печальным вздохом вытащила из-под кровати большой потрепанный чемодан и начала упаковывать в него свои пожитки.
К тому моменту, как в коричневое брюхо чемодано перекочевала бóльшая часть моих вещей, я уже почти перестала ощущать какие-либо эмоции. Душа словно заледенела, покрылась панцирем, оставив тело выполнять механические движения самостоятельно.