В дверях он столкнулся с бледной до синевы мамой Мити. Она тоже всё слышала, и теперь стояла, ломая руки. Никита приобнял её и вывел в большой холл.
— А ведь и правда, не узнал мой бедный мальчик, что такое любовь, — глядя на Никиту лихорадочными глазами, сказала она.
Никита покачал головой:
— Он узнал, тётя Лада, узнал…
В Германию Никита больше не поехал, вернулся на завод. Теперь в его и без того насыщенном графике появились ещё дела: он старался почаще навещать родителей Мити, иногда возил на кладбище тётю Ладу и всячески опекал Митиных старших сестёр, хотя те уже были совсем взрослыми и самостоятельными.
Агатиной бабушке он позвонил только однажды, сразу после похорон, и сообщил, что цветы, как и обещал, купил. Больше навязываться не стал, с головой уйдя в дела.
К его удивлению, завод потихоньку стал приходить в себя. Снова неожиданно заключили несколько контрактов с Индией, удачно сдали в аренду дальние от центральной проходной цеха, которые отделили от основной территории капитальным забором, чтобы не допускать на предприятие случайных людей, и даже понемногу начали отзывать из неоплачиваемых отпусков старых специалистов. До восстановления и роста было ещё далеко, но получалось хотя бы поддерживать жизнь предприятия, и это уже радовало.
Дмитрий Михайлович снова воспрял, вернулся к своему обычному жизнелюбивому настрою, привлек к работе Илью Владимировича, отца Мити, не давая тому замыкаться в своём горе, и постоянно во все командировки брал с собой Никиту, неизменно приговаривая:
— Учись, учись. У генерального на тебя большие планы.
Через несколько месяцев Никита случайно встретил на улице маму Мити и одну из его сестёр. Обе они, даже одетая во всё чёрное мать, словно светились.
— Никитушка, у нас радость, — впервые за долгое время улыбаясь, негромко сказала ему тётя Лада. — У нас внук родился, Митенька.
Никита не знал, правильно ли было называть мальчика этим именем, но новости обрадовался так, словно это у него родился долгожданный ребёнок, сын. С тех пор он стал реже бывать у Митиных родителей, но когда забегал, видел, что они нашли для себя новый смысл жизни, помогающий переживать страшное их горе и держаться.
На могиле Мити всегда были живые цветы и Никита, приехав на кладбище, понимал, что мать с отцом по-прежнему помнят и любят своего сына. Маленький Митя рос, не заменяя своего ушедшего дядю, но утешая и даря надежду. Иногда Никите даже казалось, что малыш чем-то похож на Митю, их с Агатой Митю, и он с удовольствием возился с мальчиком, ловя на себе его восторженный взгляд его карих, а не светлых, как у дяди, глаз. Совсем других глаз. Зато улыбался он так, что у Никиты щемило сердце: такая же сияющая улыбка была у их Мити.