— Кто твои родители? У тебя есть братья, сестры? Как прошло твое детство? — выпаливаю я, вспомнив о том, что все задвиги маньяков обычно родом из детства.
Балашов снова останавливает работу. Смотрит на меня задумчиво и неуверенно, а потом, будто что-то для себя решив, отворачивается и начинает своей рассказ…
— Эй! Марьян, ты совсем меня не слышишь? — смеется где-то рядом Новиков. Трясу головой, возвращаюсь в реальность. Удивительно, на улице довольно тепло, а я будто ощущаю студеный холод того давнего утра.
— Извини, пожалуйста, ты что-то говорил?
— Предлагал сфоткаться. Вот тут вроде хорошее место, и на заднем плане как раз никого.
Облизываю губы и оглядываюсь. Действительно. Большая удача. Качаю головой, неловко обнимаю Димку за пояс и старательно улыбаюсь в камеру, крепящуюся на селфи-палке. Тот делает несколько кадров, а после показывает мне, что получилось.
— Ну, как?
— Красоту ничем не испортишь, — отмахиваюсь я.
— Устала?
— Да так. Не очень.
— Если хочешь, можем посидеть где-нибудь. Тут неподалеку есть неплохой ресторанчик. Ты уже, наверное, голодна?
Пожимаю плечами. Не хочу ставить Димку в неловкое положение. Зарплата у него, конечно, больше моей из-за выслуги, но тоже не так, чтобы очень. Но он, кажется, настроен решительно. И мне… мне это нравится. Потому что вот такому простому парню гораздо сложнее произвести на девушку впечатление. Удивить ее и порадовать. Тем ценнее то, что происходит. Впрочем, я еще не до конца отказалась от идеи заплатить за себя самой.
Кафе, о котором говорил Димка, находится у метро, на первом этаже в здании бизнес-центра. Обед уже подошел к концу, и народу совсем немного. Мы устраиваемся за небольшим столиком у окна и утыкаемся каждый в свое меню. Новиков определяется быстро, а я колеблюсь. За время, проведенное на свежем воздухе, я здорово проголодалась и, кажется, слона бы съела. Если бы не боялась поставить Димку в неловкое положение… Может быть, сразу предложить разделить пополам расходы и смело заказывать во-о-от этот огромный стейк и спаржу в сливочном масле, которую просто обожаю…
— Глазам своим не верю, — прерывает мои размышления восторженный голос Новикова. — Марьян, ты посмотри, только осторожно, чтобы он не заметил, что мы на него пялимся, как дураки… Это же Балашов, Марьяш? Или у меня галлюцинации?
Вскидываю взгляд и будто с разбегу прыгаю в темную пропасть его горящего огнем взгляда. Нет… это не галлюцинации. Хотя, конечно, лучше бы они.