Марьяна
— Ох, — выдыхает Демид, когда мы падаем. Мне неудобно, я барахтаюсь на нем, прежде чем соображаю просто скатиться в сторону. Сажусь на колени рядом.
— Ты как? Очень больно? — шарю обеспокоенным взглядом по его мужественному лицу, зачем-то пробегаю руками в перчатках по ребрам. Балашов закусывает губу и тихонько стонет. — Что? Я что-то повредила тебе, да? Ну, вот зачем… зачем ты мне разрешил это все?
— Брось, Марьяш. Что мне будет?
— Ты стонешь, как будто у тебя открытый перелом! — я, конечно, преувеличиваю, но все же!
— Неужели?
Демид открывает ясные глаза и я, наконец, понимаю, что стонет он отнюдь не от боли. Невольно мой взгляд скользит вниз. К рукам, которые замерли на его мощной груди, и медленно возвращается к исходным. Нет. Не показалось. То, что я вижу в его глазах, заставляет мое сердце сбиваться с ритма. Смачиваю вмиг пересохшие губы языком и безуспешно дергаю зубами шнуровку.
Зачем? Даже себе боюсь признаться.
— Погоди, что ты делаешь? — Демид приподнимается, опираясь на локти. Стараюсь на него не смотреть и протягиваю руки в перчатках.
— Сними.
— Ты не хочешь больше тренироваться?
Качаю головой. Сейчас мне не до драки. Совершенно. Нет, конечно, можно пнуть… себя! Чтобы привести в чувство, но… что-то не хочется. Я устала от этой извечной борьбы. Борьбы собственных чувств и страхов.
Демид касается моей щеки. И все же заставляет меня посмотреть на себя. Наверное, хочет убедиться, что я действую по доброй воле. Я и смотрю. Прямо. Уверенно. Настолько, насколько это вообще возможно.
— О, детка, — выдыхает он и касается моих губ губами.
— Перчатки, — напоминаю я.
— Да-да, сейчас… — он не сразу находит в себе силы от меня оторваться. Некоторое время Демид исследует языком мой рот, лижет губы, прихватывает своими, а в момент, когда я забываю, кто я, и что вообще происходит, отстраняется и в два счета освобождает мои руки.
— Так?
Трясу головой, сбрасывая наваждение, и медленно киваю. Стараюсь не показать, что вместе с реальностью ко мне возвращается страх… Но Демид каким-то образом тонко улавливает мое настроение. И не спешит. Ни целовать меня, ни касаться. Напротив. Он смещается немного в сторону, увеличивая разделяющую нас дистанцию. А потом поднимает руку и, удерживая футболку за горловину, стаскивает ту с себя одним уверенным исконно мужским движением.
— Что ты делаешь? — сиплю я и, как зачарованная, переступаю коленями, чтобы подобраться поближе к нему.
— Раздеваюсь. Ты ведь хочешь меня потрогать? Давай. Ни в чем себе не отказывай.
Открываю рот, готовая по привычке ему возразить, но не произношу ни звука. Не хочу обманывать. Его… и себя. Вместо этого протягиваю руку и впервые касаюсь его голого тела. Он идеален… Невозможно неправдоподобно даже. Веду по теплой загорелой коже вверх. Очерчиваю пальцами дуги ребер, идеально вылепленные кубики пресса и грудных мышц, которые инстинктивно сокращаются под моими пальцами.