— Я не против, — улыбнулась, хотя самой уже хотелось стонать.
По молчаливому согласию мы вернулись к нейтральным темам, обсудили выставку и добрались таки до кофе и десерта. А когда он отодвинул мне стул и положил руку на спину, уже уверенно, уже не собираясь убирать ее оттуда, я лишь молча кивнула в ответ на сказанное хриплым шепотом:
— Моя гостиница в этом же здании.
В его номер мы спустились на лифте.
Не трогая друг друга — лишь его ладонь прожигала мне позвоночник.
Не разговаривая.
И мне это нравилось, потому что я чувствовала — он не действует не из-за отсутствия желания, а потому что боится сорваться. Я вообще удивительно хорошо его чувствовала… как камни. Что для меня странно. Обычно мир драгоценностей открыт для меня больше.
Ведь камни не лгут, в отличие от людей.
Я спокойно зашла в номер, и, не оглядываясь, прошла вперед, до панорамного окна, с которого видны ночные небоскребы.
— Бесподобный вид, — прикоснулась к стеклу, будто надеясь достать сверкающие огни.
— Это ты… бесподобна, — мои пальцы накрыла горячая мужская ладонь.
…Спина покрылась мурашками.
А потом к моим верхним позвонкам прижались горячие губы. Я охнула и распластала ладони по окну, надеясь удержаться в эпицентре той бури, которая закручивалась внутри.
Деймон выцеловывал каждый позвонок, спускаясь все ниже. Прихватил зубами край платья, подцепил почти невидимую застежку и медленно-медленно расстегнул до конца молнию, заставив платье распасться, а меня инстинктивно прогнуться в пояснице.
— Я был не прав…
Скорее почувствовала, чем услышала, как он становится на колени.
— В чем? — слова давались с трудом.
— В тебе нет ни крошки льда…
— Для тебя Холл… и только на эту ночь, — я все еще сопротивлялась наваждению.
Тихий смешок. А потом он провел языком по кромке крохотных трусиков, а ладонями по бедрам, и я сдалась.
Шире расставила ноги, удивляясь, как я так быстро дошла до почти полного беспамятства, но когда его руки оказались между моих ног, перестала думать и об этом.
Наш первый раз был именно таким.
Со мной, прилипшей вспотевшими ладонями и щекой к стеклу, за которым простирался ночной Гонконг.
С ним, способным только на глухие, хриплые стоны и мощные движения, которыми он припечатывал меня сзади.
Стоя. С его пальцами на моей груди.
С моими криками в потолок гостиничного номера.
А потом была долгая ночь. Когда мы не выключали свет, а всматривались и изучали друг друга. Мне нравилось его ошеломленное восхищение на каждое мое движение. На мое тело. Шутки.
Я почти влюбилась в его гладкие, мощные мышцы. Взгляды. Смех.