Им обоим.
Может они еще договорятся… по возвращении Холла. Но сейчас, похоже, их пути расходятся.
Мрачнеющий с каждой секундой брюнет сплевывает, а потом возвращается к нам и шагает к одному из проводников.
— Ты ведешь нас дальше.
— Но мы уже договорились… — видно, что бразилец предвкушал скорый отдых, и ему совсем не улыбается оставаться в нашей «радушной компании».
— Изначально ты договаривался со мной. И остаешься со мной. А я иду дальше. Отведешь меня… — он мельком смотрит на меня, а потом выдает, — … нас в оговоренный конечным пунктом город. И потом отправляйся куда хочешь.
— Без лодки это не…
Но Деймон так на него, что проводник заткнулся и поднял руки в знак смирения.
Я же отправляюсь собирать вещи.
За этим занятием меня и застает Джемма. Встает возле, подперев бока:
— Только не говори, что ты пойдешь за ним. У нас ведь есть возможность вернуться с минимальными потерями…
— Не скажу, — пожимаю плечами. — Ты и сама все видишь.
— Я ведь не могу тебя оставить, — вздыхает помощница и трет переносицу. — Хотя когда я много лет назад нанималась на работу, предполагалось, что это будет самый красивый и чистый… во всех смыслах бизнес.
Я заканчиваю паковать рюкзак, встаю и спокойно смотрю на девушку.
А потом мягко говорю:
— Я не буду тебя заставлять. И санкций никаких не будет. Каждый здесь принимает решение независимо от предыдущих договоренностей…
— И Гибсон?
Чуть морщусь.
По-хорошему, он мой телохранитель и как раз и должен остаться, чтобы защитить. У него деньги, у него оружие… но я считаю, что у него есть и право не делать то, на что он изначально не соглашался.
— И Гибсон… — выдыхаю, но меня прерывают.
— Я и решил. Иду с тобой. И прихвачу еще и эту красотку, потому что в жизни не позволю ей шататься по сельве с двумя чужими мужиками, — мужчина обнимает Джемму и та невольно примыкает и крупному мужскому телу.
А потом вздыхает.
— Хорошо. Мы идем.
И правда идем.
День, два, три.
Как ни странно дальнейшее перемещение вызывает у меня меньшее неприятие. Может я уже и правда привыкла к скудной и однообразной еде и климату. Может мы уже достаточно сместились к югу и западу, чтобы влажность и жара перестали быть такими мерзкими.
А может мне теперь есть с чем сравнивать… и я понимаю, что мои физические страдания значат для меня меньше, чем душевные.
На ночь мы всегда разбиваем лагерь в защищенном месте, вешаем сетку и зажигаем огонь — и мне даже начинают нравиться эти остановки. Треск костра, одна фляжка на всех, задумчивое и усталое молчание.
Только в тот вечер, когда проводник объявил, что это последний раз, и завтра мы выйдем к городку, а Джемма с Гибсоном уходят подальше, заворачиваются в защитную ткань и затихают, ко мне подсаживается Холл и нарушает относительную тишину.