Нас.
Глупо? Не знаю. Мне сложно разобраться в своих чувствах. Пока только я понимаю, что восхищаюсь Амандой — даже больше, чем прежде. Хочу узнать, что скрывается за её периодическим напряжением и кошмарами — и не для того, чтобы разведать больные точки, а чтобы защитить от этого. Хочу вспомнить её вкус, запах, гладкость кожи.
Наш поцелуй… он что-то задел внутри меня. Как и наши совместные ночевки. Оставшись вдвоем, посреди огромного пространства, мы будто превратились в первых людей на планете. И я дышу этим ощущением. Наслаждаюсь ее хрупкостью и тем, как она засыпает в моих объятиях. Дурею от её движений, в которых столько сдержанной сексуальности, и редкого смеха.
Проходит еще два дня, прежде чем мы выезжаем к первому поселению, которое ожидаемо выглядит за гранью бедности. Такими же оказываются и прочие. В этой местности нет ни школ, ни больниц. Ребятишки тоже трудятся, а аптекарь или даже знахарь лечит одной травяной микстурой от всех болезней. В доколониальный период штат Гояс населяли немногочисленные полукочевые племена, занимавшиеся охотой, рыбной ловлей и собирательством. Сейчас — скотоводы, фермеры и старатели. Год за годом местные леса вырубаются для того, чтобы можно было расширить участки для выпаса скота и для выращивания сельскохозяйственных культур.
А еще здесь иногда находят камни.
Иногда мы ночуем в деревнях, иногда — уезжаем подальше до заката. Ведем себя сдержанно и спокойно, расспрашивая о местных шахтерах и жилах, но почти всегда натыкаемся на непонимание и настороженность. Впрочем, это не сравнить с нашей настороженностью.
Многие из гаримпейрос и скотоводов имеют большие семьи и слывут добропорядочными, но их реакция на кошелек в твоих руках может оказаться тем сильнее, чем больше их семья.
Мы сообщаем, что пока лишь на разведке — как представители крупной частной американской компании ищем постоянных поставщиков среди местных.
Нет, мы не готовы покупать.
Нет, у нас нет денег, но да, мы хотим посмотреть все, что они могут предложить.
Пару раз нам даже везет. Бразильцы видят в нас потенциал, а также понимание языка камней, что дает возможность на равных разговаривать со «старейшинами» и отсматривать лучшие камни, которые пока осели в поселке.
Но эти лучшие камни не могут быть тем, что мы ищем.
— Слишком они маленькие, слишком много хрома, — говорит Аманда, — цвета яркие, но решетка кристаллов так сильно искажена, что изумруды сплошь трещинами. Я не понимаю, почему Картавье говорил еще и про ванадий в этих местах? Пока что я не видела ни одного положительного примера…