Я принюхалась осторожно, как кошка. Перцовая дымка постепенно уходила, вместо неё появлялось что-то новенькое. Я маленькими шагами подошла вплотную к мужчине и с видом сомелье по-деловому вдохнула запах кожи на ключицах.
— Можно ли зайти, наконец? — знакомый писклявый голос осквернил интимный момент.
— Исчезни! — выкрикнул Борис, запульнув водными струйками по двери.
— Ну, чем пахнет? — дернул он плечом.
Я замялась, не сразу сообразив, что он хочет знать, остался ли перцовый аромат.
Пахло ванилью или свежей сдобой. Чем-то съедобным. Аппетитным.
— Ну как, напарник? Ты так активно не нюхай, а то я краснею во всех местах.
— Не распробовала, — сердито буркнула я.
Какое ещё «не распробовала»? Не разнюхала или не прочувствовала? Что я несу?!
«Что-то вкусненькое», — созрел диагноз у меня в голове, и желудок тотчас издал громогласный победный вой. Наверное, решил, что наконец-то его покормят.
Бедняга!
— Мне надо! — пищащий субъект все-таки прорвался между нами.
— Только без дуростей, здесь дама, — отчитал Борис.
Я проследила, как дверца кабинки захлопнулась, и суровым тоном произнесла:
— Контрольный нюх!
Уткнула нос в плечо Бориса и провела линию, чувствуя каждый миллиметр кожи. Остановилась, сглотнув смачную слюну. Желудок продолжал петь торжественные песни, будто предчувствуя пир. От Бориса пахло домашней выпечкой. Надо отойти от него, пока не покусала. С голода.
Я сделала шаг назад, чтобы между нами появилось пространство. Твердо схватила обеими руками пиджак Бориса, как настоящий щит, и замахала им. Отвлекаю внимание. Свое и его.
— До сих пор пахнет? — мужчина в очередной раз обернулся к шипящему крану.
— Сойдет, — ненавязчиво махала я пиджаком. — Высохнет и пойдем. Есть хочу, никаких сил уже нет. Желудок сам себя скоро начнет поглощать.
— Побежали, чего ждать, — мужчина вырвал из рук реквизит и, надев его на голый торс, потянул меня обратно к столикам.
Завидев нас, официант неестественно дернул глазом и скрылся. Надеюсь, за индейкой и салатом с уткой. Или что я там заказала?!
Мысли в голове блуждали, постоянно возвращаясь к приятному благоуханию. Мне казалось, что прошло много часов, много долгих лет, каждый день из которых я знала и чувствовала тот самый сладковатый аромат хлеба. Запах его кожи. Родной и уютный. Обожаемый.
Какое-то непонятное дежавю!
Нам принесли салаты, и, наконец, набив рот хрустящими кусками, я робко принюхалась, пахнет ли еще. Не перцем. Пахнет ли лакомством.
— Утка несвежая, что ли? — прервал Борис мои упражнения по обонянию.
Видимо, я чересчур заметно принюхивалась.