За время поисков они наткнулись на ещё одну дверь. Маленькую и узкую. Наверняка в какой-нибудь подвал. Тем не менее, новую, пусть снова запертую дверь.
Такую серую и невзрачную, что не сразу заметишь среди статуй и зелени плюща. Тем более если ты усталый, взвинченный и раздраженный на окружающих и самого себя.
Эту дверь непросто найти. Вероятно, её может отыскать только тот, кто о ней знает. Возможно, что такой человек был среди них, и не хотел бы узнать, что кто-то догадывается о его существовании.
Плюс ко всему они нашли некий ключ. Тот теперь хранился у Оливера, потому что именно он заметил его в скважине неприметной двери.
Но Марианна проснулась, и остальные прекратили поиски.
Она зевая, сладко потянулась и уставилась на двери. Как обычно, нежно-розовые двери.
Она весело подмигнула им, те невидимо улыбнулись в ответ.
— Что ты такая веселая сегодня? — со злорадством спросила Грейс.
— На то есть весомые причины. Я жива. Я в роскошном отеле, и сейчас буду объедаться роллами.
— Роллы кончились, — сказал Оливер.
Марианна помрачнела, но тут же собралась и широко заулыбалась:
— Надеюсь, вы оставили мне хоть что-то?
— Еду надо экономить. Неизвестно, сколько мы здесь пробудем, — продолжил Оливер.
— Но есть запасной выход.
— Откуда ты знаешь о новой двери? — удивился Хиро, а Грейс бросила подозрительный взгляд.
— Я вижу её вот этими глазами, «откуда я знаю», — передразнила Марьяна. — Будто вы ее только заметили.
— Так и есть.
— Уверена, что эта дверь существовала, когда мы пришли. Существовала она и раньше, а то, что вы её не замечали, говорит только о вашем нежелании выбраться отсюда.
— Что она такое говорит, Хиро? — сказал Оливер.
— Шизофреничка, — буркнула в ответ Грейс.
— Я предлагаю нам откровенно поговорить, — сказал японец.
— Тогда ты первый, — предложил Оливер, занимая место за столом и давая понять, что готов слушать.
Марианна, дернув плечами, села рядом. Грейс, с усмешкой наблюдая за остальными, не спеша, подвинула к себе стул.
Они сидели прямо под люстрой — непризнанным божеством, сотворенным человеческими руками. Она надменно смотрела вниз.
— Так не может больше продолжаться. — говорил Хиро. — Мы сами терзаем себя, сами ухудшаем свое положение. Нельзя ссориться, нельзя бунтовать и искать промахи других! Нам нужно держаться вместе, а это тяжело, когда ничего не знаешь друг о друге и, возможно, боишься узнать.
Он выдержал паузу и продолжил:
— Я начну первым, — говорит Хиро. — Я врач-психотерапевт и давно практикую. Моя карьера на взлете.
Грейс шумно зевает.
— У меня клаустрофобия, — продолжает он, сверля ее взглядом. — Это, наверное, удивительно для вас, что врач, лечащий фобии, сам может ими страдать. Но врачи тоже люди. Как и все, немного нервно больны, увы. Все дело только в степени невроза.