А порывистый ветер трепал большую ярко раскрашенную рукописную афишу:
«Внимание, дети! Сегодня вы увидите сказку А.С. Пушкина «Руслан и Людмила»».
Маленькие ставропольчане никогда еще не видели настоящего театра. Многие даже представить себе не могли, что это такое.
— Я с мамкой на ярмарке был, балаган видел, — сказал веснушчатый паренек в синей льняной рубашке; подпоясанной тоненьким ремешком. — Там рыжий такой был дяденька, в разноцветных штанах. Кувыркался через голову.
— Тоже сказал! — фыркнула девочка-соседка. — То балаган, а это — театр; Спектакль! Пьеса! Ты что, Пушкина не читал? — и она отвернулась, не удостаивая его больше разговором.
Наконец медленно раздвинулся самодельный занавес из грубого холста, и восхищенный ропот прошел по рядам.
— Глянь-ка, котище мурлычет!
— Избушка на курьих ножках!
— А это кто же на дереве сидит? Ног нет, один хвост! Хи-хи!..
Колышется задник, и на нем ходуном ходят синие, с белыми гребешками морские волны. Человек с маленькими пышными бачками, в черном сюртуке, скрестив на груди руки, медленно вышел на сцену.
— Батюшки, прямо как Пушкин! — раздался возглас в задних рядах.:
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цени кругом… —
читал актер, плавным жестом обводя рукой сцену. Зрители замерли.
…сказку эту
Поведаю теперь я свету…
Занавес закрылся и раздвинулся снова. На сцене — свадебный пир. Витязи и князья славят храброго Руслана и красавицу Людмилу. Всё как в настоящем театре — и костюмы и декорации. Только актеры, кроме ведущего, мал мала меньше, потому что роли исполняют дети. И как стараются они походить на настоящих актеров!
События развивались живо и стремительно. Зрители сидели притихшие, взволнованные. Но вдруг на сцене произошло замешательство: актер, исполняющий роль ведущего, исчез за кулисами.
Действие продолжалось, но из спектакля словно вынули душу. Смолк пушкинский стих, актеры почувствовали себя беспомощными, неуверенными.
— Пушкина! Пушкина! — кричали в публике.
А за кулисами двое дюжих полицейских терпеливо ждали, пока Коста снимал грим и переодевался.
— Дяденьки, не забирайте его! — вцепившись в рукав полицейскому, тоненьким голоском просила беленькая девочка в кокошнике и длинном шелковом сарафанчике — пушкинская Людмила. — Это же дядя Коста, художник… Он у нас на квартире живет.
Но полицейские были неумолимы и не сводили с Коста свирепых выжидающих взглядов.
— Ничего, Ниночка, — Коста погладил девочку по голове. — Все будет хорошо. Видишь, господам полицейским не понравился наш театр. Не плачь, не плачь. Скажи папе и маме, что я скоро вернусь. А спектакль мы еще не раз сыграем…