– Погоди, сейчас я вытащу тебя… – пробормотал я, делая шаг к агенту.
Нельзя дать ему подохнуть здесь. Он ещё слишком многое должен мне рассказать. Он ещё слишком много правды мне должен…
– Брось, – неожиданно остановил меня Махоуни. – Я уже не жилец. Ракеты… Турецкое дерьмо… Могут начать взрываться в любой момент… И чуешь чем пахнет? В прямом смысле. Это бензин, сынок. Так пахнет бензин, так пахнет провал…
Я сощурился и увидел, как из кунга медленно сочатся тонкие струйки желтоватой жидкости. Некоторые из них стекали прямо на ноги агента.
– Не знаю, что за кретин… запихнул бензобак прямо под пол… А может, и не кретин – взрывами-то его не зацепило… Но когда «червя» переломило, бак тоже потёк…
И треск. Я слышу, как где-то рядом трещит искрящаяся проводка.
Нельзя здесь больше находиться – всё вокруг в любой момент может превратиться в самый настоящий Ад.
– Сделай мне одолжение, наёмник, – хрипло произнёс Махоуни. – Не хочу… Не дай мне сгореть…
Агент протянул руку к лежащему в полуметре от него серебристому револьверу.
– Дай мне… Да мне его…
Я сделал несколько шагов вперёд, медленно наклонился, подобрался револьвер и бросил взгляд на смотрящего на меня Махоуни.
– Ну же! Что ты стоишь! Быстрее!
Откинул барабан – шесть патронов. И нож. Всё, что у меня сейчас есть. И каждый патрон – на вес золота…
«Может, это и жестоко, но это правильное решение…»
Я зашагал прочь, держа в руке револьвер.
– Эй… Эй! Стой! Наёмник! Куда ты?! Наёмник! Нет! Нет! Прошу!.. Умоляю тебя!.. Я умоляю тебя!..
Позади меня послышался треск разгорающегося пламени, в воздухе потянуло дымом палёной синтетики и обугливающейся человеческой плоти. И словно эхом от этого, вслед мне полетели полные дикой боли вопли:
– Ублюдок! Будь ты проклят! Будь ты!..
Все последующие слова слились в один сплошной крик, который начал постепенно глохнуть.
Я оступился и кубарем слетел вниз с песчаного склона. Позади меня начал доноситься грохот гремящих взрывов.
Кое-как поднявшись на ноги, я машинально вытер тыльной стороной ладони лоб. Перепачканный кровью из рассечённой брови, он был весь облеплен песком…
Вытер лоб и едва не рассадил его ещё сильнее, зацепив край раны взведённым курком револьвера, который всё ещё держал в руке.
Отрешённо посмотрел на него, ловя в серебристых гранях собственное отражение…
Но было ли это действительно моим отражением, моим лицом? Из блестящего металла на меня смотрела какая-то изломанная окровавленная морда, больше подходящая скорее какому-то монстру, а не человеку…
Это действительно я?