Культура и империализм (Саид) - страница 260

развернул одну из первых кампаний в защиту прав индийских женщин, — часто встречающийся ход в колониальном мире, где первые интеллектуальные выступления против несправедливости включали в себя внимание к нарушению прав всех порабощенных классов. Впоследствии женщины-писательницы и женщины-интеллектуалы — зачастую из привилегированных классов и нередко в союзе с западными поборниками прав женщин, вроде Анни Безант, — вышли на передний план агитации за образование женщин. В центральной работе Кумари Джайавардена (Kumari Jayawardena) «Феминизм и национализм в третьем мире» описаны действия индийских реформаторов, таких как Тора Дутт, Д. К. Карв и Корнелия Сорабджи (Tora Dutt, D. К. Karve, and Cornelia Sorabjee) и активистов, как Пандита Рамбай (Pundita Ramabai). Их сторонники на Филиппинах, в Египте (Худа Шаарави), Индонезии (Раден Картини) (Huda Shaarawi, Raden Kartini) расширили феминизм, который стал одним из центральных движений после движения за независимость и освободительных тенденций.*

Эти более широкие поиски освобождения наиболее заметны там, где продвижение национализма было либо остановлено, либо задержалось на значи-

* Jayawardena Kumari. Feminism and Nationalism in the Third World. London: Zed, 1986, в особенности. P. 43—56, 73—108, 137—154, and passim. В отношении эмансипаторных перспектив феминизма и империализма см.: Nader Laura. Orientalism, Occidentalism and the Control of Women // Cultural Dynamics 1989. Vol. 1, N 3. P. 323—355; Mies Maria. Patriarchy and Accumulation on a World Scale: Women in the International Division of Labour. London: Zed, 1986), см. также: Callaway Helen. Gender, Culture and Empire: European Women in Colonial Nigeria. Urbana: University of Illinois Press, 1987 и eds. Nupur Chandur and Margaret Strobel. Western Women and Imperialism: Complicity and Resistance. Bloomington: Indiana University Press, 1992.

тельный срок — в Алжире, Гвинее, Палестине, районах исламского или арабского мира и Южной Африке. Исследователи постколониальной политики, как мне кажется, проявили недостаточно внимания к идеям, которые свели к минимуму ортодоксию и авторитарную или патриархальную мысль, которые обратили требовательный взор на насильственную природу политики идентичности. Возможно, это потому, что Иди Амин и Саддам Хусейн в третьем мире присвоили себе национализм столь полно и таким жестоким образом. Очевидно, что многие националисты подчас более коэрзивны или более интеллектуально самокритичны, чем другие, но мой тезис состоит в том, что националистическое сопротивление империализму всегда было критичным по отношению к себе. Это показывает внимательное прочтение работ ведущих фигур в националистических рядах — писателей вроде С. А. Р. Джеймса, Неруды, самого Тагора, Фанона, Кабраля и других. Они выделяются среди прочих сил, соперничающих за доминирующее положение в антиимпериалист-ском, националистическом лагере. Джеймс — прекрасный пример такого рода. Ярый приверженец черного национализма, он тем не менее неизменно смягчал позицию, напоминая, что одного утверждения этнической специфики недостаточно, как недостаточно и одной только солидарности без критики. Это дает нам основания всерьез надеяться (если только конец истории уже не наступил), что мы в состоянии сделать что-то для собственной настоящей и будущей истории, будь то внутри или снаружи метрополийного мира.