— Супруге своей подаришь! — все так же утробно предложило чудовище.
— А ей она на кой? — не унимался Ванька. — Ты, если не в курсе, супруга у меня двуногая. Так что, одна туфля мне без надобности.
Существо не нашлось, что ответить. И, немного помолчав, спросило еще раз:
— Не отдашь, значит?
— Не отдам, — подтвердил Ваня и встал наизготовку, держа в одной руке меч, а в другой — жменю чего-то из мешка.
— А зеркальце говорящее? — продолжало торговаться чудище.
— А оно мне на кой?
— Жене подаришь, — вполне дружелюбно, даже без намека на агрессию, предложило чудище.
— А денег дашь два сундука? — продолжал испытывать терпение бесовского отродья Иван.
— А хер тебе не пососать? — язвительно поинтересовалось чудище в ответ.
С областью мозга, отвечающей за эротические фантазии, у Вани был полный порядок, и он в деталях представил себе эту картину, после чего брезгливо дернул головой и прокричал:
— Иди лучше тому пососи, кто бременских музыкантов возит! — огрызнулся парень.
— Тяжело тебе будет в жизни, Ванечка, — подал голос молчавший до этого Серый Волк. — Не чувствуешь ты сарказма в словах.
— Ну, Ванька! — прорычало существо снаружи. — Берегись! — И в следующее мгновение избушку стал заполнять серый туман, клубясь собирающийся в центре комнаты.
Ваня выставил кладенец вперед, а вторую руку, с чем-то зажатым в кулаке, отвел за спину. Дождался пока тварь окончательно материализуется, прокричал:
— Изыди демон! — и швырнул горсть соли в зверюгу.
Не было вспышки света, в которой растворилось чудовище, не было запаха серы или шипения, когда соль попала на его кожу. Образина лишь начала оплывать, словно воск, и постепенно стала бабушкой Маши Шапкиной.
— Э… — только и смог выдавить из себя Иван.
— Э… — повторил за ним Волк, только с вопросительной интонацией.
В комнате ненадолго повисла тишина, которую нарушил голос феи. Ей уже порядком поднадоел весь этот цирк, заходящий с каждой секундой всё дальше и дальше.
— Так! Ёб вашу мать! — раздалось у Вани за спиной.
И повинуясь рефлексам, он с разворота заехал кулаком, ориентируясь на звук.
Хрупкое феино тельце, пролетев несколько метров, приложилось к стене. И в этот раз рассталось с сознанием по-настоящему.
— А я говорила, не стоит так сложно, — подала голос бабушка Маши Шапкиной, — ведь и по-английски уйти было можно.
— Да что происходит!? — негодующе воскликнул Ваня.
— Да, — согласился Серый Волк. — Я тоже не прочь послушать.
Пока приводили в чувство волшебницу, бабушка, стараясь не выдавать сидящего в ней Мефистофеля, быстренько поведала о том, что фея решила уйти на покой. И сделать это трагично. Мол, пусть вспоминают её добрым словом, да жалеют. Ну и сокрушаются, что, мол, не уберегли такое сокровище. Договорились, что бабушка обернется страшным чудовищем, которое для достоверности похитит фею на глазах у кого-нибудь. Но чтобы кто-нибудь слишком наблюдательный чего-нибудь не заподозрил, решили организовать перформанс на болоте. Оставалось дождаться случайного свидетеля… Но появились Ваня с Волком и всё пошло не совсем так, как планировалось.