— Лера! — заорал с порога.
Девушка так и застыла с лейкой у кадки с цветком. Размашисто подошел к ней, несильно прихватил острый подбородок и дернул на себя, заставляя утонуть в его черных омутах. Ее изумруды глаз вспыхнули колдовской зеленью не то от страха, не то соблазняя его.
На щеках горел румянец. Натуральный такой, будто инеем поцелованный, ни одной косметикой такого не добьешься. Большим пальцем он провел по холодной щеке и еле сдержался, чтобы не отшвырнуть ее от злости.
— Выходила?! — прорычал, свирепея, чувствуя как ядовитая стрела ревности вонзилась к нему в грудь, провернув острием вокруг своей оси.
— Да. Мусор выносила…
— Я что тебе сказал?! — встряхнул он ее, практически причиняя боль своим захватом.
— Я… хотела глотнуть свежего воздуха. Ничего плохого не делала… Сижу взаперти уже сколько дней…
Руслан был на пределе. Еще секунда и его пальцы будет не разжать ничем! Оттолкнул ее. Несильно. Для него не сильно. Лера же не удержалась на ногах, и упала на колени. Без своего вечного свитера, в одной лишь футболочке и черных джинсах, она выглядела как подросток. Тонкая, хрупкая, а кожа прозрачная, почти нездорового землистого оттенка. Может она и права на счет свежего воздуха. Зачахнет ведь! А в глаза не смотрит, пытается привстать.
— Иди сюда! — подает ей руку Руслан, но девушка ее игнорирует.
Тогда он прилагает больше усилия, поднимает ее и прижимает к себе. Распускает волосы, стянув резинку и вдыхает ее запах, не в состоянии надышаться своим безумием, напитаться ею, её энергетикой, её совершенством. Снова ее сердце заходится, сбивается с ритма. От его близости, наверняка! Руслан в который раз заглядывает в ее глаза ища раскаяния или покорности, но видит только страх и отвращение. Ничего, он вправит ей мозги обратно, вытрахает всю дурь, укажет ей на ее место в его судьбе.
— Мы погуляем с тобой, Лера! Только сама не выходи! Я тебе запрещаю! Слышишь?! А ну повтори, — руки Руслана максимально вбивают бедра девушки в свои, вдавливают, словно норовя проникнуть в нее, не взирая на одежду. Она не может не почувствовать его возбуждения. Вожделения, что довлело над ним все время, проведенное в офисе, и требовало немедленной разрядки, удовлетворения.
— Мне нельзя выходить, — безучастно произносит Лера, плохо скрывая гримасу отчаяния и отвращения.
— Хорошая девочка! — Руслан подхватывает ее на руки и устремляется к лестнице. — Если и сейчас будешь хорошо себя вести, получишь подарок!
Лера
Я чувствую его возбуждение. Попихав меня, и потолкав на пол (похоже его просто забавляет швырять пленную, словно тряпичную куклу), Руслан вжимается в меня так, что его ближайшие действия очевидны и предрешены. Не сопротивляюсь. Смысл? Получать дальше? Ему все равно на меня, на мои чувства, на мою боль. Лишь бы самому удовлетвориться. Как животному. Ни грамма уважения ко мне, или сочувствия. Марат был совершенно другим.