— Все, все, все! — Мара, красная, как помидор, оттолкнула так Вадима от себя и поспешно запахнула блузку.
— Вечером? Напьемся или да?
— Бесстыжий! — Мара принялась выпихивать Вадима из своего кабинета, и он сопротивлялся как мог, уворачиваясь от ее тычков.
— Да что такого?! — деланно удивлялся он. — Коньяк или виски?
— Коньяк! — выпалила Мара, справившись, наконец, и выжав его в коридор. От усилий она запыхалась, щеки ее раскраснелись, и Вадим, остановившись на пороге, куда вытолкала его Мара, поправил очки и с удовлетворением произнес:
— В пять я здесь как штык!
* * *
В офис Вадим вернулся в приподнятом настроении.
С Марой он все решил — оставалось оповестить об этом Глеба. Но это было уже не так страшно. Если честно, то Вадиму было все равно, как к этому отнесется Глеб. Изумление, осуждение? Вадим собирался просто пропустить весь негатив мимо ушей. Не Чудовищу учить его как жить, и с кем жить, тем более что жизнь конкретно на этот вечер намечалась изумительная. Предвкушая, Вадим раздумывал, какого вина купить, красного или белого? Мара, засмущавшись, выставила его так поспешно, что он не успел даже спросить, какое она предпочитает, и какие цветы любит — тоже. Теперь, когда он был уверен, что она ничем в него не запустит, можно купить и розы, но хотелось бы наверняка.
Однако Глеб воспринял эту новость на удивление вяло, словно не расслышал или вовсе не понял о чем идет речь. Вадим, выпаливший свой «сюрприз» с порога, перевел дух и внимательнее глянул на шефа.
— Что-то случилось? — спросил он осторожно, по обыкновению поправляя очки.
Глеб, просматривая информацию на экране своего компа, рассеянно пожал плечами. Его лицо было спокойным — пожалуй, чересчур. Вадим знал это преувеличенное, деланное спокойствие; обычно оно обозначало высшую степень раздражения, замаскированную под холодное, бесчувственное безразличие. Именно в такие дни шеф особенно лютовал; головы летели с плеч, нерадивые сотрудники, за проделками которых Глеб наблюдал долго — со своих мест, и даже рыдания и мольбы не могли разжалобить его.
«Та-ак, — подумал Вадим, отчаянно почесав пятерней макушку, — и как давно он ходит в таком настроении? Дня три?»
Вадим попытался вспомнить, как давно у шефа испортилось настроение — и не смог. Погруженный в свои проблемы, в свои переживания с Марой, Вадим выпустил из виду и Олечку, которая последние пару дней подозрительно шмыгала носом, и Глеба, который ходил с этим вот замороженным лицом.
Но Олечка не жаловалась, а Глеб и подавно ни о чем не скажет, даже если ему клещами начать рвать ногти, и потому Вадим беспечно решал свои амурные проблемы, не обращая внимания на то, что шеф снова придумал себе какую-то проблему.