— Конечно, — шепнул он, пряча лица на ее груди. — Ольга. господи! Ты себе не представляешь, какой это ад. Я же люблю тебя!
— И поэтому ты сейчас устроил мне рай? — коварно шепнула Олечка, обняв ладонями его лицо.
— Ах ты, негодная девчонка.
Ему хотелось истискать, задушить ее в своих объятьях, чтоб не смела смеяться над ним, над его ревностью, чтоб только стонала и вскрикивала! Ее горячее дыхание, ее жаркие поцелуи и ноготки, исчертившие красными полосами его спину, возбуждали все сильнее, и когда девушка под ним выгнулась и закричала, Глеб почувствовал, что наслаждение настигло и его, и оба они содрогаются в объятьях друг друга, придя к точке наивысшего наслаждения одновременно.
— Три, — выдохнул он, зарываясь горячим лицом в ее рассыпавшиеся влажные волосы. — Попробуй только довести меня еще раз, негодяйка. только попробуй.
Глава 15. Все точки над і
Морозным декабрьским утром, по свежему снегу, сверкающему на солнце тонкими иголочками, сияющий от счастья Глеб снес свою Олечку по ступенькам ЗАГСа, и гости, порядком уже пьяненькие (предложили для согрева, потом за молодых, потом еще по чуть-чуть) обкидали их рисом, блестящим конфетти и лепестками роз.
Шампанское, расплавленным золотом плещущееся в бокалах, было обжигающе холодное, и Олечка, кутая обнаженные плечики в белую меховую горжетку, дрожала, но не от холода, нет. Глеб, тревожно посматривая на свою теперь уже жену, загадочно улыбнулся, и, усаживая ее в лимузин, блестящий на солнце отполированными боками, был с ней подчеркнуто осторожен и деликатен.
Дрожь начала ее бить еще в душно натопленном зале, и Глеб, которому полагалось волноваться не меньше невесты, посмеиваясь, смотрел на ее растерянное личико.
— Ну, что ты? — шептал он ей на ушко, притягивая к себе. — Что ты, глупенькая? У тебя такой вид, словно ты сейчас бросишь свой букет, скажешь мне «извини», подхватишь свои пышные юбки и сбежишь от меня, теряя туфельки.
Олечка вскинула на Глеба испуганный взгляд, ее руки, сжимающие букет из розовых и белых роз, перевитый летами, дрогнули, и она порывисто прижалась к Глебу, обвила его шею рукой, алебастрово-белой на фоне его черного костюма.
— Ох, Глеб, — пробормотала она как-то особенно беззащитно и трогательно. — Что ты такое говоришь!.. Сбегу… да мне кажется, что я сейчас умру.
— Ну, от этого еще никто не умирал, — усмехнулся Г леб, осторожно обнимая свою невесту, чтобы не попортить ее пышный наряд и не вызвать своей неловкостью у нервничающей невесты слез и паники. — Ты очень красивая сегодня. Очень. Самая красивая невеста.