— Полтора месяца уже, — шепнула она, подрагивая под его рукой, поглаживающей ее живот.
— Ну, что ты молчишь?! Скажи что-нибудь!
Ольга в самом деле выглядела виноватой. Нашкодившей маленькой девочкой, которая порушила планы, эгоистично решив все иначе, чем они договаривались… Глеб почувствовал, как к нему возвращается возможность дышать и говорить, как облегчение прокатывается по его телу живой волной, от неизъяснимой нежности к горлу подкатился комок, и он рассмеялся, скрывая свое смятение, стиснув хнычущую девушку в объятьях.
— Дурочка моя, — пробормотал Глеб дрожащим голосом, стискивая зубы, потому что предательские слезы теперь наворачиваются и ему на глаза, щекочут нос, и он прячет лицо, прижимаясь губами к тонкой нежной шейке своей невесты. — Ах, какая же ты дурочка! А плачешь ты почему? Чего боишься?
— Ты не.
— Я самый счастливый человек сегодня, — ответил Глеб, отстранившись от Ольги. Он отер влажные сияющие глаза и рассмеялся, глядя, как она обидчиво дует губы. — Ах, какой роскошный подарок ты мне подарила! Какой подарок! И так долго молчала?!
— Ты рад?
— Господи. ну, конечно! Как ты могла подумать иначе?! Как ты могла?!
— Накажешь меня теперь? — невинно поинтересовалась Ольга. На ее заплаканной мордашке вдруг отразилось такое коварное выражение, что Глеб в который раз оторопел — и снова рассмеялся, покачивая головой:
— Ой, лиса. Накажу, еще как накажу, — его серые глаза ярко вспыхнули, он привлек Ольгу к себя и впился в ее губы со всей страстью, на которую только был способен, уже не заботясь о сохранности ее прически и пышной юбки. С признанием Ольга стала ему странным образом ближе, роднее, и вместе с тем немного приземленнее, что ли. Именно теперь Глеб ясно и четко понял, что она — его, что она принадлежит ему всецело, и связь их теперь разорвать намного сложнее, чем в самом начале их отношений. И теперь даже пресловутый штамп ничего не менял. Пустая формальность. Ольга уже его. и этого не изменит ничто.
— Если честно, — шепнул он, стискивая сквозь пышные юбки соблазнительную попочку Ольги, — то я выдрал бы тебя прямо здесь, в углу потише и потемнее.
— И мы тогда пропустили бы нашу очередь, — кокетливо произнесла Ольга. Испуг, волнение отпустили ее, она вздохнула глубоко, с облегчением, расправила плечи и перестала походить на несчастную невесту, которую гонят замуж насильно. — О боже, как же душно.
— Ничего, это скоро пройдет, — ответил Глеб, понимая, что бессовестно лжет. Ольгино волнение передалось и ему, и теперь он сам чувствовал, что его колотит. — Ну, Ольга! Умеешь ты выбрать момент! Я волнуюсь, как мальчишка. намного больше, чем в первый раз. Наверное, потому, что он последний?