Между ними отношения, они даже ссорятся так, будто никого в мире не существует кроме них.
Наигравшись с ней, Глеб возвращается к Маре. Не подходит к ней, к Олечке, в офисе, и не предлагает встретиться, пообедать вместе, нет. Он каждый раз возвращается к Маре.
От одной этой мысли Олечка начинала рыдать; столкновение с бесцеремонной и неумолимой реальностью оказалось слишком болезненным. Вот, значит, как.
Когда Ольга вышла из кабинета, Глеб поспешно поднялся из кресла, на которое присел, быть может, минуту назад. Ее светлое бежевое пальто было у него в руках, и Олечка с неудовольствием позволила ему помочь ей одеться. Он даже пуговицы застегнул, потому что ее забинтованная рука толком не действовала из-за стягивающей ее повязки.
— Не надо, — Олечка с остервенением отстранила его руки, попыталась оттолкнуть руки Глеба и сама кое-как затолкала шарфик под воротник. — Я сама могу, сама!
Она сопела, как разъяренный носорог, и Олег отступил на шаг от нее, разглядывая ее рассерженное личико.
— Извините ее, — внезапно произнес он, и Олечка вскинула на него светлые чистые глаза.
От этого взгляда — глубокого, как море, обиженного, но все же светящегося такой трогательной надеждой, — Глеб даже задохнулся, чувствуя, как его непреодолимо тянет к девушке. Хотелось шагнуть к ней, положит руки на плечи и ближе увидеть эти глаза, опустившиеся ресницы.
— Она. — продолжил Глеб предательски хрипнувшим голосом, и Олечка, упрямо мотнув головой, перебила его.
— Понимаю, — нарочито беспечным голосом произнесла она. — Это всего лишь ревность. Мара — темпераментная девушка, а вы — видный мужчина. Интересуете женщин; ей трудно вас не ревновать. Но она вас любит, и все простит. Надеюсь, у вас из — за меня не будет проблем. Искренне желаю вам, чтобы у вас все утряслось.
Олечка хотела наговорить еще кучу слов, о том, как чувства Мары нужно беречь, и о том, что он, Глеб, вероятно, недостаточно внимателен к своей подруге, но вовремя сдержалась, сообразив, что это ее ревность велит говорить все эти бестактные слова. И если она все же произнесет их, то не вынесет, разрыдается. А ей этого совсем не хотелось бы. Только не перед ним, только не сейчас. Он не должен знать о ее чувствах, не должен понимать, что эти слезы — из-за него!
«Да он просто мной воспользовался, — в бешенстве думала Олечка. В памяти всплывали слова Вадима, он ведь предупреждал, что так и будет, но собственное упрямство не позволяло Ольге признать, что она осознанно пошла на связь с Глебом — и получила ровно то, что ей предсказывали. — А я, дурочка, и рада…»