Внезапно в ее мокрую промежность толкнулось что-то прохладное и округлое, жестко нажало на распаленный вход и скользнуло в тело, туго натягивая ткани. Олечка громко выкрикнула, извиваясь всем телом и ощущая, как большая игрушка наполняет ее лоно, и язык Глеба жадно заскользил по ее коже, лаская ее промежность, растянутые игрушкой губы.
— Ой, ой, — всхлипывала Ольга, чувствуя, как игрушка погружается в ее тело несильными толчками.
— Лилия?
— Роза!
Язык Глеба заскользил по ее половым губам, вокруг небольшого пятачка латекса, точащего наружу из ее наполненного лона. Он несколько раз безжалостно нажал на него пальцами, с наслаждением вслушиваясь в жалкие стоны Ольги, принимающей глубокие мелкие толчки в ее теле.
— Вот теперь, — произнес он, рывком поднимая Ольгу и ставя ее на колени, — роза!
Мягкий текстильный ремень перехватил ее тонкие запястья, девушка беспомощно замерла, чуть нагнувшись в испуге, когда Глеб стягивал ее руки у нее за спиной.
— Терпи, моя хорошая!
Он устроился у нее между ног, практически усадив ее себе на лицо. Его язык крепко прижался к ее клитору и Ольга к с криком рванулась, подскочила, когда к невыносимому жжению спереди прибавились глубокие и сильные толчки внутри.
— Пож-ж-жалуйста, — пропыхтела она, трясясь напряженными бедрами, животом, склоняясь над Глебом, крепко удерживающим ее за бедра и жадно ее вылизывающим.
— Мы не в клубе, — коварно напомнил он и впился в ее промежность жадным поцелуем, толкая пальцами игрушку в ее теле так, что она закатилась в истерике, нетерпелив ерзая, двигая бедрами. — Я буду трахать тебя так, что соседи выйдут покурить.
Ольга ответила ему воем, жалким и бесстыдным, откровенным в своей беспомощности. Она попала в ловушку, и осознавала это; но притом ловушка насколько пугала ее, настолько же была желанна.
Его язык скользил между ее дрожащих бедер неторопливо, Глеб словно нарочно мучил девушку, желающую поскорее кончить. Он терзал ее тело игрушкой, доводя Олечку до исступления, и внезапно останавливался, замирал; его рука, прижимающая набухшие лепестки ее плоти, становилась неподвижна, а губы жарко целовали ее трясущиеся бедра, и девушка постанывала, требуя разрядки.
— Пожалуйста, пожалуйста! — вскрикивал Олечка, неловко шевеля связанными руками. Больше всего сейчас ей хотелось впиться ногтями в его тело, заставить прижаться к ней крепче и сделать свое дело быстро и сильно.
Но он снова приникал губами к ее клитору, и Олечка выла, откидываясь назад в исступлении, погружаясь в жестокую ласку и вибрируя, дрожа, как натянутая струна.