Но Вадим не обиделся на ее суровую воркотню.
— Предлагаю что есть, — тоном прожженного торгаша, уговаривающего совершить самую невыгодную в мире покупку, произнес он. — Бери, пока дают! Ну, идем?
— Айда, — озорно ответила Мара. Глаза ее заблестели, щеки разгорелись румянцем. — Только пить не будем!
— Ни капли, — подтвердил Вадим.
* * *
Вслед за Марой и Вадимом Пал Саныч просочился в ресторан. Мера эта была вынужденная, и Пал Саныч ужасно психовал из-за того, что ему пришлось заплатить за совершенно ненужный ему и слишком дорогой кофе, из-за того, что его штаны были испачканы на складах и толком не оттерты от какой-то ржавой дряни, и из-за того, что на ужин придется тратить кучу денег, с которыми ему расставаться было лень. Разговора он их толком не понял и не расслышал. Понял только, что Мара просила передать ключи — и все. Для себя Пал Саныч расценил это как уловку для очередной встречи с любовником.
«Хитрая дрянь какая», — со злобой подумал он.
Несмотря на то, что Вадим и Мара клятвенно уверяли друг друга, что ни капли не выпьют, Вадим все же тишком заказал белого вина, и Мара ужасно засмущалась, когда в ее бокал официант плеснул светло-золотистой жидкости.
— По чуть-чуть, — сделав очень серьезные глаза, произнес Вадим. — Мы даже все помнить наутро будем.
От этих слов Мара заалела, как кумачовые флаги Ильича, но бокал все же взяла.
Вадим привычно травил байки, Мара смеялась, а Пал Саныч, давясь отбивной, недобро косился на них из своего темного угла. Когда с вином было покончено, Вадим поднялся, галантно предложил Маре руку, и она, краснея, как старшеклассница на выпускном, приняла его приглашение.
У Пал Саныча кусок поперек горла встал, он неловко закашлялся, злясь и громко сопя, тиская жирную вилку. Мара, его красавица Мара, богиня Мара так неспешно, так плавно покачивалась в такт мелодии в объятьях этого очкастого хлыща… Вадим что — то рассказывал ей, она снова смеялась, а Пал Саныч сидеть спокойно не мог.
Он кинул злой взгляд через плечо и снова отвернулся, потому что ему показалось, что парочка выглядит слегка влюбленной. Вадим обнимал Мару бережно и как-то по-особенному мягко, словно боялся потревожить ее лишним движением, а Мара словно утратила весь свой боевой пыл, всю свою колючесть и ироничность, и смотрела в лицо мужчины с любопытством, чуть улыбаясь.
«Ну, бляди, — от злости Пал Саныч готов был рычать и выть. Почему-то ему казалось, что Вадим его обманул, обошел в борьбе за женщину. Тот момент, что сам он даже шага к Маре не сделал, Пал Саныч почему-то из вида вовсе упустил. — Глебке расскажу. ух, расскажу! Вы попляшете оба!»