— И мы желаем послушать. Но кто ж нам даст, когда сейчас по расписанию работа, работа и ещё раз работа?! И никакой личной жизни!
— Зато после уроков у нас что?
— Заседания методобъединений, — мрачно пробурчала хорошо информированная Ирина.
— Точно, — похвалила её Злата. — Вот позаседаем и обсудим твою любовь. Договорились? — она обняла подружку и подтолкнула к двери. — Ты только не обижайся, ладно?
— Ладно, — Ирина достала из кармана чёрного пиджака текст своей роли и пошла вниз по лестнице, на ходу повторяя слова и водружая на нос солнцезащитные очки. В этот раз по задумке завуча они должны были изображать людей в чёрном.
— Ириночка, деточка, ты под ноги смотрела бы! А то, не ровен час, шейку свернёшь с лестницы падаючи, — пропела сердобольная Ангелина, на правах старшей опекавшая и поучавшая подружек.
— Заботливая ты наша, — беззлобно огрызнулась Ирина.
Остальные кубарем скатились по ступеням и, подбадриваемые Василием Сергеевичем, выпорхнули на крыльцо — начинался новый учебный год…
Влюблённость Ирины протекала ни шатко, ни валко. Брат Алёши, которого, как выяснилось, звали Андреем, исправно ходил на родительские собрания, проверял дневник, о чём свидетельствовали регулярно появлявшиеся подписи в соответствующей графе и периодически звонил узнать, как там его школьник. Ирина перед собраниями крутилась перед зеркалом, во время них дрожала мелкой дрожью, проверяя дневники, нежно улыбалась подписям объекта своей влюблённости, а на все телефонные звонки отвечала с трепетом, ожидая услышать неизменно вежливое и доброжелательное:
— Здравствуйте, Ирина Сергеевна! Это Андрей Симонов, брат Алёши. Простите, что опять беспокою вас…
Слыша его тёплый голос, она каждый раз хотела воскликнуть:
— Да не беспокоите! Не беспокоите! — но вместо этого играла свою роль и сдержанно и очень профессионально, как ей казалось, отвечала:
— Здравствуйте, Андрей Евгеньевич, я вас слушаю…
Общение их протекало исключительно в рамках стандартного «родитель — учитель». Что невероятно огорчало влюблённую Ирину. И чувствовала она себя хуже некуда, ведь Андрей Симонов нравился ей тем больше, чем больше она его узнавала.
Был он невероятно обаятелен, неизменно вежлив и тактичен, охотно откликался на малейшие просьбы о помощи школе или классу, участвовал во всех обсуждениях на родительских собраниях и умел перевести любые охи и ахи заполошных мам учеников в практическое русло, чем очень помогал Ирине. А потому её влюблённость с первого взгляда и не думала заканчиваться после второго, десятого и сто двадцать восьмого. А, наоборот, крепла и заставляла Ирину Сергеевну, справедливо считавшую, что к двадцати четырём годам пора бы уже оставить позади период безответных влюблённостей, страдать.