— Пошли, Ириша, кофейку хлебнём и покумекаем, откуда ветер дует.
Оказалось, что, начиная с первых чисел апреля, сначала в районное управление образования, а потом и в Департамент поступили три жалобы якобы от возмущённых родителей учеников Дунаевой Ирины Сергеевны. В жалобах говорилось, что вышеупомянутая учительница химии не владеет материалом, не умеет найти подход к ученикам, завышает оценки, то есть ставит, не соответствующие уровню знаний, и прочая, прочая.
Ирина слушала и холодела. Ей было невыносимо противно и в то же время, копошилась в голове мысль, что, возможно, всё так и есть, а она просто не умеет трезво оценивать себя.
— Понятно, Полина Юрьевна… — голос не слушался, но раздавленная Ирина даже не пыталась прокашляться.
— Да что тебе понятно?! — темпераментная Морозова завелась с пол-оборота, грохнула чашкой по столу и повторила, разрубив предложение на части и повышая на каждой последующей голос. — Что? Тебе?! Понятно?!! Что какие-то кляузники, а, скорее всего, один кляузник, побоявшиеся или побоявшийся даже подписать свои доносы, настрочил бредовую бумажонку, желая сделать тебе гадость, и отправил в вышестоящие инстанции?!
— Три бумажонки, — убито пискнула Ирина.
— Ну и что?! Ты теперь собралась увольняться по собственному желанию и идти работать в хранилище районной библиотеки, чтобы не попадаться людям на глаза и не портить им жизнь?!
Ирина, которая успела подумать именно об этом, испугавшись проницательности начальства, вжала голову в плечи и тоскливо кивнула. Морозова покачала головой и продолжила:
— Нет, я против библиотек ничего не имею — они очень даже нужны. И библиотекари — настоящие подвижники и сеятели культуры. Но ты! Ты! Ты — учитель! Поверь мне! Я в школе сто пятьдесят лет работаю… почти. У меня родители были учителями, бабушка преподавала в институте, а дедушка тоже был директором школы. Я учителей за версту вижу! Или тех, кто мог бы ими быть. У меня нюх на них. Я ещё никогда не ошибалась.
Иногда приходит матрона устраиваться на работу и начинает: да у меня стаж, да у меня разряд, да у меня все по струнке ходят, да я такая-разэтакая. А я вижу, что она детей ненавидит! Всё. Это не учитель. Методист — да, может быть, и получится. А учитель — нет. А иногда устраивается на работу ко мне дитё натуральное, вот хоть как Злата твоя или Вадим Лопухов. Они ж восемнадцатилетие едва успели отметить, когда к нам попали. Зелёные второкурсники. А учителя! Их всего-то и надо было направить чуть-чуть. Понимаешь?
Ирина кивнула. Про Вадима и Злату она была согласна.