— Лучше замолкни, — глаза художника налились яростью. Его зверь хотел растерзать наглеца. Впервые в жизни он ощутил настолько животное, практически неконтролируемое желание крови. Впрочем, с ней очень многое было впервые.
Арман направился к столику, сжимая кулаки и готовясь размазать мужика по полу.
— Что тут происходит? — прорычал, остановившись рядом с ними.
Жизель подняла на него взгляд, улыбнулась. Ни страха, ни смущения, ничего.
— Привет! Неожиданная встреча. Густав, познакомься, это мой брат Арман, и одарила обоих ослепительной улыбкой.
— Какой нахрен… — договорить он не успел, девушка резво вскочила и обняла его, запечатлев целомудренный поцелуй у него на щеке.
— Молчи. Все потом, — шепнула на ухо. И уже громче добавила, глядя на мерзкого, слащавого мужика, — Густав, ты извини, мой брат очень строг, вечно переживает, чтобы мне никто не причинил вреда.
— Понимаю, — хохотнул ее спутник. — Я бы сам поступал аналогично, по отношению к своей сестре. Но со мной можете быть спокойны. Я не дам малышку в обиду! — он выпятил грудь вперед, явно любуясь собой.
Нарцис недоделанный! Арман фыркнул.
— Заканчивай с этим… и пошли домой! — он прижал ее сильнее к себе, не желая выпускать. Сама мысль, что это подобие мужика слюнявило сладкую ручку Жизель, вытаскивало из недр души всех его демонов.
— Нет, — она отпрянула от него, протянула руку Густаву, — Оставайся, братик тут. О, и Фабьен тут! — она послала воздушный поцелуй его другу. — Не скучайте ребята. А нам пора.
Арман схватил ее за вторую руку и притянул к себе:
— Никуда ты не пойдешь!
— Перестань. Правда, не о чем волноваться, — и подмигнув художнику, направилась к выходу с холеным нарциссом.
Что она с ним сотворила? Он стоял как истукан, словно его несколько раз ударили по голове. Очень сильно ударили, видимо отбив весь мозг. Когда он успел настолько сильно привязаться к ней?
Когда Арман опомнился, он выбежал на улицу, но парочки уже и след простыл. Телефон Жизель был отключен. Как это понимать? Кто она такая? Ничего, он вытрясет из нее правду! Пусть только заявится домой!
В голове кружили самые разные мысли. Он, то приписывал ей самую древнейшую профессию, то пытался оправдать поведение. Фабьен, надо отдать ему должное, удержался и никак не прокомментировал случившееся. Наоборот старался отвлечь, травить какие-то байки. А Арман пил, заливал свое горе, и в мозгу вспыхивали все новые и новые предположения, одно мрачней другого.