— Пообещай мне, — Жизель привстала на сиденье, взяла его двумя пальцами за подбородок, заставляя повернуть голову и посмотреть в глаза. — Что бы ни случилось сейчас, ты проведешь выставку.
— Причем тут выставка? — художник нахмурился, сейчас меньше всего ситуация располагала думать о подобном.
— Просто пообещай, — Арман невольно засмотрелся, даже сейчас в этот момент, она была прекрасна. Промелькнула мысль, послать все куда подальше, просто прижать ее к себе, и раствориться, забыться, вновь ощущать желанное тело, целовать, ласкать. Сейчас страх стал подбираться еще сильнее. Он боялся правды, боялся, что она заберет у него ее, что с кровью оторвет от него женщину, делавшую его цельным, живым, и не взирая на все тайны, счастливым.
— Обещаю. Если это для тебя так важно.
— И еще, — она подползла к нему еще ближе, грациозно извиваясь, даже сейчас пробуждая самые порочные мысли, — Не выставляй свою последнюю картину, — поцеловала легко, нежно, так чувственно, как никогда прежде не целовала. «По-настоящему» — пронеслось в него в голове. — Ни за что ее не выставляй!
— Обещаю, — Арман прижал ее к себе, сильно до хруста, дрожа всем телом, окутанный страхом и непонятным, сильным, одуряющим чувством, заполнившим его естество. То чувство, без которого он более не мог, не хотел существовать. Без нее. Он больше не мог дышать, жить, творить.
Жизель шумно сглотнула. Закрыла глаза и отстранилась.
— Пошли нам пора, — открыла дверцу и выпорхнула наружу.
— Куда мы идем? — Арман догнал ее.
— Вглубь, — девушка шла погруженная в какие-то свои мысли, отстраненная.
Художник еще делал несколько попыток завязать разговор, но получал только односложные ответы. Его Жизель отстранялась, закрывалась в плотный панцирь. Он уже было пожалел, что начал это, в воздухе отчетливо пахло грозой. Только иного рода грозой, та что поднимается из середины души, и напрочь сносит все внутри.
Остановилась она внезапно. Шла, шла и вдруг замерла.
— Арман, ты должен принять себя. Если хочешь найти ответы, если хочешь стать хозяином своей жизни, — Жизель повернулась и посмотрела на него сияющими бездонными сапфирами, темно-синий свет кружил в причудливом вихре, закручиваясь в спираль, гипнотизируя, не давая отвести взгляд.
— О чем ты, Жизель? — его голос сел, он вмиг охрип, скованный невидимыми путами.
— Тшшш, — она приложила палец к губам. — Просто смотри на меня и… постарайся… не сопротивляться…
Только даже если бы он хотел сейчас убежать, прервать зрительный контакт, ничего бы не вышло. Он замер на месте, прирос к земле, находясь всецело в ее власти.