Времени даром не теряю, спешу к стойке. Останавливаюсь рядом с преподом и преувеличенно нетерпеливо жду появления бармена.
— Сегодня все прямо с цепи сорвались, — криво усмехается историк. Г оворит тихо, лениво и капельку пьяно.
Не будь моё сердце занято Вампиром, а сердце Рони конкретно этим мужчиной — стекла бы под стойку.
— Стипендия, — дёргаю плечом. — Первая волна зачётов… Всем нужно расслабиться, сами понимаете, — улыбаюсь я.
— И вашему трио тоже? — хмыкает Егор Иванович. — Я думал, напрягаетесь в нём только Вы.
Поворачиваюсь к преподу с желанием расписать, как Роня талантлива, и как мне не напряжно немно-ожко помогать. Но понимаю, что взгляд историка уже и без моего пинка нацелен прямо в Роню!
И взгляд этот. не добр, блин.
— Ну что вы, — выискиваю как бы смягчить его настрой, — девчонки молодцы.
— Да-а-а, Соболева так вообще звезда, — это даже не насмешка — неприкрытое пренебрежение, издёвка. Накал напряжения усиливается, скоро МЧС пришлёт сообщение не выходить из дома.
И чем это Роня так задела мужика?
— Ну вообще-то она. молодец и. — сбивчиво бормочу, путаясь в догадках, когда подруга успела насолить преподу.
— Молодец, — плевком вторит Егор Иванович, не сводя с Рони глаз. — Пришла в ВУЗ задом крутить, а не учиться. Так что, я в курсе уровня её “молодец”.
— Как будто Иванова лучше! — фыркаю, закатив глаза и тотчас ловлю недобрый взгляд Егора Ивановича. Но, блин, даже он теплее того, что достался Роне.
Чудесато дело.
А за подругу реально страшно! Влюбиться в такого. зверюгу!
— Не лучше, — скучающе жмёт плечами препод.
— Тогда в чём юмор? — кривлюсь, не понимая, как можно сравнивать Иванову и Роню?
— Интересно узнать: почему Иванова? — прозорлив мужчина. От откровенного вопроса аж ноги подкашиваются.
Вообще, люди которые не юлят и всё говорят в лоб — страшные люди. А уж такие, как Егор Иванович… стократно!
— Я. н…
— Если ты готова услышать мою философию на этот счёт, — растягивая слова, делает глоток пива препод, и бросает на стойку деньги. Сверху три сотки. — Андрюх, — панибратски зовёт бармена, и симпатичный молодой человек торопится, будто вокруг нет толпы желающей выпить. — Такси Соне вызовешь? — хмельно кивает на купюры. — И пиво этим “звёздам”, — это уже на меня, но явно намекая и на моих подруг.
— Конеч! — бармен кивает, а я провожаю взглядом, так и не пояснившего за Иванову историка.
Блин!
План с треском проваливается, а что хуже — появляется куча невыясненных вопросов.
По возвращению к Роне, замечаю, что Иванова мечется у стойки, как собака, упустившая из виду хозяина. Стучит по барной стойке, требуя внимания бармена, и когда Андрей подходит и что-то говорит ей на ухо, бедолажка замирает с таким подавленным видом, что появляется жгучее желание. добить, чтобы не мучилась!