— Прочитай.
— Что? Два четверостишия? — вою я в ответ и пытаюсь выудить строчки из памяти.
Мне вообще не страшно говорить. Это как вести дневник или вроде того. Я доверяю безлицому и безымянному, словно больше чем подругам.
— Твой шёпот сразу и под кожу.
Я знаю, он пробраться сможет.
Я знаю, он прижиться сможет.
Я знаю, что я просто не уйду.
Твой запах сразу и по жилам.
Я знаю, сквозь меня прошёл сам.
Я знаю, это всё дано нам.
И если нет, то я с ума сойду.
— Мне нравится первое четверостишие, — поразмыслив пару секунд, признаётся вампир, пока я чуть не умираю от волнения.
Ника над нашими головами переходит на Кели Кларксон, поёт мою любимую песню из детства, и мне безумно это нравится. Это как саундтрек к нашему тайному свиданию.
— Может второе переделать, чтобы рифма так же. повторялась.
— М-м. Твой запах сразу и по.
— Лёгким? — предлагает он. — Попробуй.
— Твой запах сразу и по лёгким.
Я знаю, что насквозь им.
Я знаю, отравилась им.
И без него с ума сойду…
— Так лучше, красотка, — шепче Вампир и снова меня крепко целует. Я смеюсь и уже не могу остановиться:
— Твой поцелуй — моя отрава.
Мне времени критично мало.
Мне воздуха критично мало.
Я.
Не успеваю договорить, вампир опять затыкает поцелуем. И молодец, потому что я не знаю, что дальше. Мы снова целуемся. Я чувствую, как сильно бьётся его сердце. Также как и моё — просто сумасшедше.
Почти готова выдать что-то тупое, но говорю:
— Ты мне тоже нравишься…
Мы плаваем в какой-то дикой нежности. Изучаем, трогаем друг друга, будто запоминаем на ощупь, и я готова сойти с ума. Готова немедленно признаться, что люблю-жить-не-могу.
Александр
Верой насытиться нельзя!
Я… и я почти удержался. Почти смог дожить до пятницы.
Ну как смог?.. Вроде пять дней из шести оставалось пережить! Мелочь какая.
В общем, нет.
Она вывела.
Взорвала мозг!
Этой ночью я понял, что сопротивляться будет, ой, как не просто. Стерва дрыхла сном младенца!
Она, мать её, спала, крепко прижавшись ко мне. Как ни в чём не бывало обнимала! А я всю грёбаную ночь еле как сопротивлялся, и боролся с собственными демонами. И проклинал чёртов спор, чёртову игру, чёртовы переодевания, все эти глупости и этот детский сад, в который она влезла и меня втянула.
Но мне в тот момент уже было плевать, хоть голыми и сексуальными всю постель завали… меня клинило на спящей Вере! Меня начинало коротить на мысли, что свет всё же может сойтись на одной! Такой как Вера!
И весь долбанный день мысли крутились вокруг одного объекта, и всюду чудилась она, всюду ею пахло и мучило иррациональное чувство недосказанности… будто я должен был вчера её поцеловать и теперь страдал от незакрытого гештальта.