Чуть наклонив подбородок, она скользнула взглядом по мне, и полностью сосредоточилась на Корсарках.
— При чем здесь наш сын? — высоким голосом поинтересовалась женщина, и я заметила, что обе ее руки обхватывают предплечье Алекса.
Кажется, он говорил, что мама у него гиперзаботливая. А отец строгий, но справедливый. Хм, ну а сам Алекс в кого такой лгун?
— Пока не при чем, миссис Корсарк, — спокойно отбила подачу Глоствер, — мы лишь пытаемся разобраться, почему произошло похищение. Адепта Корсарк… Не подскажите, действительно ли вы состояли в любовных отношениях с одной из преступниц?
Прямо заданный вопрос заставил Алекса нахмуриться сильнее, и поднять взгляд на ректора.
— Меня в чем-то обвиняют? — спрашивает он, вскидывая одну бровь.
Все ясно, как стратег, Корсарк пытается просчитать наш разговор на пару шагов вперед. Только ему не известно, что конкретно знает противник, и сложно отвечать так, чтобы не просчитаться.
Я вспомнила, как когда-то мы вместе просчитывали с ним стратегию для команды в «Полосе», и подумала, что выведать у парня правду будет сложно.
— Пока мы задаем вопросы, мистер Корсарк, — уклончиво говорит Глоствер, — и я настаиваю, чтобы вы отвечали.
— Мой сын ни с кем кроме это, — быстрый взгляд на меня, — не встречался! Девочка разбила ему сердце, ректор Глоствер, когда забеременела не известно от кого…
— Миссис Корсарк, прошу, я задаю эти вопросы не просто так. И я вынуждена настаивать, чтобы вы не вмешивались в ход расследования.
Она высказывала что-то еще, а мать Алекса спорила, не желая давать в обиду сына. Я же ненадолго отключилась, просто обалдев от ее заявления. «Разбила ему сердце…». А ничего, что перед этим он сосался с Флегмой?!
— Где твой «поисковик»? — прозвучал совсем близко с ухом едва различимый вопрос.
Вздрогнув, я очнулась, и заметила, как Диеро придвинулся ко мне максимально близко. Его плечи касались моих плеч, а низкие ноты в голосе заставили сжать зубы, чтобы скрыть волнение.
— Разбился, — процедила также еле слышно, стараясь не привлекать к нам внимания.
Спор между дамами продолжался, тогда как отец Алекса и он сам сидели молча. И чего женщина пытается добиться? Ясно же, что отвечать придется!
— Сам? — еще один вопрос, на сей раз со смешливой ноткой в голосе.
Разорви тебя на месте, Бер, как же бесит!
— А это, собственно, не ваше дело, — шиплю я, всеми силами пытаясь сосредоточиться на словах Глоствер о законном допросе учащихся.
Опять на уровне инстинктов ощущаю, как тело Диеро напряглось, и вся смешливость исчезла. Интересно, а он что, думал, что после его молчания я его с улыбкой встречу?!